Новая работа. Часть 6

девочку за сосок, потом за другой, немного полапала их оба и, сделав пару комментариев о важности дисциплины, велела повернуться для наказания. Процедура поглаживания и пошлепывания повторилась, после чего Аристарх Самойлович разрешил девочке вернуться в строй ее подруг, который стоял до сих пор и, дав несколько напутственных указаний, разрешив всем одеваться.

— Ну что, дорогой коллега, как впечатления? Надеюсь наши воспитанницы вас не разочаровали? — Спросил наставник, когда они покинули комнату девушек.

— Я даже не знал, что такое вообще возможно!

— Возможно, заверяю вас!

— Да, я видел, но как?!! Разве они не пойдут никому жаловаться?

— А кому же, простите, они могут пожаловаться?

— То есть как кому? — Павел немного опешил. — Есть тренера, есть министерство спорта, есть множество других людей. Даже если здесь все схвачено, все равно ведь мир большой!

— Вы подняли хороший вопрос, дорогой коллега, мы с вами обязательно его обсудим, но, если позволите, чуть позже. А сейчас мне бы хотелось знать, что вы думаете об увиденном.

— Да, но я действительно думаю именно об этом!

— Павел, я пока могу вас заверить, что держу ситуацию под контролем, позже мы обязательно обсудим подробнее. Но пока расскажите же, что вы все-таки думаете о девушках?

— Они изумительны! И такие послушные! Я и представить себе не мог. Да я даже до сих пор себе не представляю!

— А как вам шлепки в конце? Мне показалось вы не проявили особого интереса?

— Не насмехайтесь. Да, мне тяжело было решиться, думаю вы это видели. Ничего, в следующий раз получится проще.

— Насмехаться? Помилуйте, батенька, и думать не смел! Помилуйте! Не смел и думать! Просто хочу узнать ваше мнение. Но, однако же, почему «получится легче»? Разве вас кто-то заставляет? Если вам не понравилось, то этого можно и не делать, знаете ли.

— Прошу прощения, я неверно выразился. Мне... мне тяжело в этом признаться, тем более и Катя нас слушает, но да, понравилось, безумно! Однако решиться бить сильно все же было невероятно трудно.

— А почему, простите, вас смущает, что Катя нас слушает? Разве вы не видели, что и она била девочку? Вы думаете она вас осудит за такое признание?

— Да нет, вот так как раз я не думаю. Я же видел, что вот как раз она била с удовольствием! — Павел посмотрел на спутницу.

— Осуждаете, Павел Борисович?

— Да нет, что ты. Тем более я и сам признался. Но скажите же мне, за что мы ее били? Я вот так и не понял, когда она успела провиниться?

— О, все просто, дорогой коллега. Я ввел правило, по которому по окончании осмотра одна из девушек, которая доставляла наибольшее количество проблем, подвергается наказанию. После этого у них появляется стимул стараться. Поверьте мне, иначе никто ничего делать не будет и придется заставлять каждую выполнять каждое распоряжение. Но если они знают, что одна из них будет наказана — они начинают стараться. Поверьте, это совершенно необходимо, чтобы добиться от них чего бы то ни было.

— Да, но я не заметил, чтобы Лена чего-то не сделала или сделала хуже остальных.

— О, все просто! В подобных случаях я просто выбираю ту, что мне больше нравится. Однако на сей раз я поступил иначе и выбрал ту, что нравится вам. Скажите, я ведь угадал? Ужасно хотелось сделать вам приятное!

— Пожалуй да, пожалуй угадали. Хоть и жалко ее было, все же мы успели с ней немного познакомиться.

— Помилуйте, но почему же вы меня не остановили?!! — Аристарх Самойлович выразил неподдельное изумление. — Мы ведь могли обойтись и без наказания. Я так поступаю иногда, но правда редко.

— Нет мне... Я не знаю, зачем вы вынуждаете меня говорить такие вещи, но мне безумно хотелось ее шлепнуть, хоть и жалко было. Катя, а тебе? Я хоть и видел, но предпочел бы услышать от тебя.

— Очень, — девушка хитро прищурилась. — Обожаю наказывать этих малолетних сучек! И совсем мне ее жалко не было. Пусть привыкает к дисциплине! Чем чаще и сильней пороть — тем лучше они слушаются. Павел Борисович, или мне нельзя так говорить про вашу знакомую? — Катя снова лукаво усмехнулась.

— Да нет, почему же... наверное можно. Вот не привык я такие вещи обсуждать столь откровенно. Вот послушайте, может мы все же зря это делаем? Может хотя бы не так?

— Боюсь, дорогой коллега, что у вас нет выбора. Все, что вы можете — это отказаться участвовать в подобном сами, тогда мы будем делать это без вас. Я мне будет жаль уезжать отсюда, так и не найдя достойного преемника. Но это все, что вы можете. Девушек будут наказывать и дальше, это от вас не зависит.

— Говорю же, нет! Я иногда сам себя ненавижу, вот никогда со мной такого не было, а здесь вдруг появилось. Но как бы я там себя не ненавидел, но ни за что не соглашусь отсюда уехать.

— Дорогой друг, я надеюсь вы позволите так себя называть. Дорогой друг, я рад и огорчен одновременно. Я рад, что вы остались довольны, но я безмерно опечален, что вы смогли разыскать в случившемся нечто дурное. Разве зад этой девочки был недостаточно упругий, разве шлепок по нему выходил недостаточно звонко, разве считала она недостаточно покорно и разве ее голос дрожал недостаточно беззащитно? И если все это действительно было именно так, то что же дурного мы можем усмотреть в случившемся?

— Но девочка! Ведь ей-то было плохо!

— Не преувеличивайте. Ее всего-то нужно приучить к дисциплине, а потом вы меня еще поблагодарите. Да-да, не сомневайтесь! В конце концов ее никто не связывал и насильно с нее никто ничего не стаскивал. Но напротив, я видел, что все они разделись добровольно! И свой юный зад она тоже сама выпятила!

— Ах, не знаю, вы меня совсем с ума свели! Но зачем она это делала? Я еще могу понять, зачем они все разделись до трусов, это еще можно как-то понять и как-то объяснить! Но объясните же мне, ради всего святого, зачем они делали все остальное?!!

— В обучении рабынь, мы их так между собой называем и, с вашего позволения я буду далее использовать именно этот термин, так вот в обучении рабынь крайне важна постепенность, Павел. Никто им не говорит, когда они сюда приезжают, что тут их собираются бить по голой заднице, всем на потеху. Нет, вначале их учат всего-то раздеваться перед врачебной комиссией и предлагать свою грудь для осмотра. Все довольно невинно, знаете. Потом появляются какие-то наказания, но более простые. И так постепенно, шаг за шагом, получается то, что вы видели.

— Хорошо, предположим. Если они это делают добровольно — полагаю это снимает с меня ответственность. Но что мы, каждый день так к кому-то ходить будем?

— А почему бы и нет? Все зависит от наличия времени, зачастую мы завалены работой и посещать рабынь удается не всегда, но в другое время никто не мешает вам делать это хоть каждый день. Даже рекомендуется делать это как можно чаще, чтобы держать их в узде и приучать к повиновению. Разве вы не рады, дорогой коллега?

— Послушайте, я даже не знаю, теперь, когда вы мне все объяснили, да еще столь обстоятельно... Я уверен, что у меня не возникнет проблем в следующий раз, чтобы кого-то пороть. И пожалуй даже угрызений совести.

— Чудесно, значит вы не откажетесь посетить еще одну группу рабынь?

— Что, сегодня, вы шутите?!!

— Ничуть, вам никто не запрещает делать это хоть два, хоть три раза в день. И напротив, даже стоит делать это, как можно чаще. Коллега, я вам рассказывал, вы меня что, не слушали? — Аристарх Самойлович сделал вид, что обиделся невнимательностью собеседника.

— Послушайте, я... я даже не знаю... Впрочем знаете что, да, я пойду. Да, я пойду с вами еще раз.

— Вот и отлично, но скажите, вы готовы идти к новеньким рабыням? Мы сейчас были в старшей группе, и хорошо конечно приходить на все готовое, но кому-то приходилось их учить, чтобы вы сейчас насладились. Будет справедливо, если сейчас этим займетесь вы, дорогой коллега, вы так не считаете?

— Считаю, Аристарх Самойлович, считаю. И даже, по правде сказать, напротив, предпочитаю идти именно к ним.

— Павел, вы меня обрадовали несказанно! Да-да, не удивляйтесь. К нам, знаете ли, приходят работать разные люди и многие хотят только получать, но далеко не все хотят делать. Далеко не все! Я рад, что вы не из таких.

— Боюсь, вы меня не поняли, Аристарх Самойлович. Да, я не из таких, и я безусловно понимаю, что ни одна в мире работа сама себя не выполнит. Даже такая необычная работа. И я безусловно готов ее делать. Но только в данном случае я действительно хочу посмотреть на новичков. Я уже несколько раз здесь с ними сплоховал и мне хотелось бы исправиться.

— Что вы говорите! Если все действительно обстоит именно так, то у меня для вас, дорогой друг, есть целых две, нет даже целых три хороших новости. Во-первых вы сейчас действительно идете к новичкам, во-вторых именно к тем, на ком вы сплоховали, как вы выразились. Помните свой первый день работы и тех двенадцать футболисток? Мне вот особенно Ефремова вспоминается, ох и скандал же она закатила! Коллега, вы тогда еще отпустили ее без наказания, вы вспоминаете? Коллега, это надо будет исправлять!

— Как не помнить, вроде и недавно совсем было, а вместе с тем и как давно! Я тогда был совсем другим человеком. Я вас заверяю, что подобных проблем больше не возникнет.

— Ну что же, Павел, поверю, поверю вам на слово. Но помните, я вам доверился!

— Не подведу! Но, однако же, скажите мне, что в третьих?

— А в третьих вы идете без меня. Но Катя и Сергей, вы с ним сейчас познакомитесь, составят вам компанию. Так что вам представится возможность исправить допущенные ошибки самолично.