Месть

Страница: 1 из 3

«Говорят, что месть — это такое действие, которое направлено на то, чтобы наказать за нанесённую обиду, физическое насилие, несправедливость. Почти во всех культурах и религиях на причинённое зло принято отвечать добром. Типа того — съездили тебе по одной щеке — тут же подставляй вторую. Кому как, но лично я считаю это рабской философией. Для меня месть является нормой и необходимым благородным делом. И если мне выпадает возможность отомстить, то я это делаю без колебаний. Зло не должно оставаться безнаказанным, и ублюдки, свершившие чёрное дело, должны получить по заслугам.»

Из дневника Энн-Мари Фишер.

Ровный монотонный гул двигателей и лёгкое покачивание в мягком кресле салона бизнес-класса. Состояние полудрёмы. Шумный аэропорт и площадка взлётной полосы давно исчезли внизу где-то за далёким горизонтом. За окном иллюминатора пелена густых облаков. Моё сонное состояние прерывает стюардесса. Бодрым поставленным голосом она сообщает высоту и температуру за бортом. Девушка катит перед собой тележку с напитками и предлагает что кому по душе. От коньяка и виски я отказываюсь и решаю выпить немного колы. Сейчас мне делать нечего, и в памяти постепенно всплывают обрывки воспоминаний. Их мозаика в который раз складывается в ясную картину. Боже, как давно это было. Но снова и снова я вспоминаю события далёких дней почти до деталей. Сколько же лет прошло с тех пор. Пятнадцать? Больше? Но тот кошмар встаёт перед глазами снова, как будто всё это было вчера, и переносит в прошлое. Такое из памяти не вытравить.

... Приграничный полевой лагерь для беженцев. Немного поодаль, за невысокими холмами прячется извилистая грунтовка и рядом с ней на возвышенности теснятся обшарпанныё постройки армейского блокпоста. Периметр лагеря обнесён колючей проволокой, мешками с песком, и ржавыми железными бочками. Повсюду грязь, вязкая зловонная жижа, и горы мусора. Двое солдат ведут меня в дальний конец лагеря к палаткам, где живут люди. Я не арестована, и это не конвой. Командир отрядил их меня сопроводить и указать, где мне теперь находиться, чтобы я не шлялась по территории, и не путалась под ногами. Разумеется, я могу уйти из лагеря в любое время на все четыре стороны куда глаза глядят. Вот только идти мне некуда. И ничего и никого у меня в этом мире не осталось. Даже пожрать не на что. А там, за ограждением, небезопасно. Подведя меня к одной из палаток, солдаты пытаются мне что-то сказать на неизвестном языке. Они громко лопочут и жестами дают понять, что здесь я буду жить. Временно. Ну а там видно будет. Один из них откидывает полог палатки и заводит меня внутрь. Он пальцем тычет на свободный топчан, и подобие улыбки мелькает на его бородатом лице. Так он указывает мне моё теперешнее место обитания. Затем, махнув на прощание рукой, он грозит кулаком кому-то в темноту, поворачивается спиной и уходит. В палатке душно, воняет кислятиной и немытыми телами. Я располагаюсь на жёсткой циновке и начинаю поправлять настеленные друг на друга тряпки. До меня здесь явно кто-то уже был. Вскоре волонтёры красного креста приносят какие-то кульки и брикеты. Это стандартный рацион — часть гуманитарной помощи, и еда состоит из галет, сухарей, и пинты тёплой вонючей воды. Повсюду летают полчища москитов. Палатка явно не рассчитана на такое количество обитателей, и вокруг меня тесными рядами расположены такие же точно циновки. Людей много, но они не обращают на меня внимания. Каждый занят своим делом и своими мыслями. Кто-то молится, кто-то читает засаленные страницы газет, а кто-то справляет нужду прямо под палатку. В дальнем углу слышится какая-то возня, шлепки и приглушённый шёпот. Затем раздаются чмокающие звуки и ритмичный прерывистый стон. Я всматриваюсь в темноту и вижу, как на самом дальнем лежаке двое мужчин жёстко трахают молодую худощавую девушку, не стесняясь посторонних глаз. Они удовлетворённо мычат, засунув свои фаллосы по самые яйца ей в рот и в задний проход, а девушка в порыве страсти послушно двигается им навстречу. Её воля подавлена жёсткими пощёчинами и непристойными прикосновениями по интимным местам. Теперь она во власти насильников, и её ожидает извращённый прилюдный секс. Ещё пару минут назад она отмахивалась и сопротивлялась, но сейчас она предельно возбуждена и томно стонет. У неё получается вполне сексуально, и это заводит её партнёров ещё больше. Все трое получают удовольствие, и их не смущает царящая вокруг антисанитария. Это тоже своего рода справление нужды, и им никто не мешает. А некоторые даже с интересом наблюдают за пошлым прелюбодейством и тарабарят что-то одобрительное. Какая-то женщина в возрасте за сорок подстраивается под девушку и начинает лизать ей между ног, захватывая языком и губами мошонку одного из партнёров. Теперь её используют на все сто, но походу сейчас ей это очень нравится и она максимально сосредоточена. Она плавно подмахивает, и с ритма не сбивается. По её отточенным движениям видно, что проделывают с ней такое регулярно. В её размеренных телодвижениях чувствуется немалый опыт. Я отворачиваюсь от мерзкой сцены, пытаясь подавить внезапно накативший приступ тошноты. Меня тут же выворачивает наизнанку, и я блюю прямо на земляной пол. День угасает, постепенно уступая место тёплой и душной в этих широтах ночи. Лагерь затихает, я укладываюсь на своё место и начинаю дремать. Но длится это недолго. В проёме входа появляется мужская фигура, и луч карманного фонарика движется вдоль циновок, выхватывая из темноты лица спящих людей. Вскоре яркий свет останавливается на мне. Мне слепит глаза, и я зажмуриваюсь. Человек подходит и внимательно меня разглядывает. Затем берёт за руку, рывком поднимает и тащит к выходу. Предчувствуя недоброе, я сопротивляюсь, но он крепко меня удерживает и начинает говорить. Я его отлично понимаю, потому что этот мужчина говорит на родном мне языке. Он приглашает меня в служебный корпус, в нормальные условия помыться, и по-человечески поесть. Он обходителен и вежлив, на лице его подобие доброй улыбки, и я соглашаюсь. Я иду с ним уже добровольно, и за руку меня тянуть не надо. Наконец мы оказываемся в щитовой постройке с просторными помещениями. Здесь светло, уютно и совершенно нет комаров. Где-то за стеной гудит дизель-генератор. Офицер приглашает меня за стол. Я удобно усаживаюсь, а он спокойно раскладывает еду. На столе появляются консервы, свежие лепёшки и бутылка виски. Он угощает меня, но от выпивки я отказываюсь. Я жадно хватаю всё подряд и глотаю почти не прожёвывая, запивая всё газированной пепси. Насытившись, я более детально рассматриваю накормившего меня человека. Это молодой мужчина в форме полевого офицера. Он наглажен и тщательно выбрит. На поясе кобура с пистолетом. На вид лет тридцать. Он тоже смотрит на меня и предлагает мне пойти помыться. Он обещает не подглядывать. Я отправляюсь в тесную душевую кабинку, снимаю с себя грязное тряпьё, и начинаю мыться в тёплой и чистой воде. Такое чудо со мной впервые за пять месяцев. Я моюсь долго и тщательно, подставляя тело под упругие струи. Шампунь приятно пахнет и напоминает те добрые времена, когда я жила беззаботно и радовалась каждому новому восходу солнца. Помывшись, я начинаю обтираться полотенцем, но меня неожиданно прерывают. Тут, собственно, и начинается кошмар. Офицер резким движением отдёргивает пластиковую ширму и голую вытаскивает меня в коридор. В его руке пистолет, он размахивает дулом перед моим носом. Офицер говорит, чтобы я не орала, не поднимала шум и вела себя послушно. И если я буду умницей, то со мной ничего не случится. Он зажимает мне рот и волоком тащит в какую-то комнату. Я слишком слаба, чтобы сопротивляться, и он берёт меня почти не прилагая усилий. В комнате поджидает ещё двое полуобнажённых мужчин. Они бросают меня на кровать и деловито укладывают на живот. Один из них тут же ложится мне на спину и переворачивается вместе со мной. Теперь на спине лежит он, а я оказываюсь на нём. Я в недоумении и мне страшно. Тут же ещё один садится на меня сверху, и это тот самый офицер. Третий пристраивается сзади, и мои ноги оказываются ...

 Читать дальше →

Последние рассказы автора

наверх