Учительница

А почему бы и нет? Все мужики такие. Стараешься, как лучше. Для него же стараешься. А он? Мерзавец неблагодарный. А эта курица. Она воспользовалась моей занятостью, и оголила перед ним свои прелести. Опутала его. Но чем? Мышь, она и в Африке мышь. Теперь я поняла, что кроме внешней красоты есть кое-что ещё. То, что мне неподвластно. То, чего я не умею, и никогда не смогу сделать. Попытаться найти себе партнёра из своей же среды? На меня обращают внимание и провожают вслед долгими взглядами. Немного осталось того времени, когда я буду притягивать их взоры. И всё же. За нею должок.

Устроившись поудобнее и положив руки на руль, уже битый час я всматривалась в двери главного входа, боясь не прозевать эту девицу. В зеркала заднего вида я видела снующих школьников и встречающих их мамаш. Наконец, показалась и она. Спускаясь осторожно по ступенькам, она придерживала стопку тетрадей, казавшихся в её руках непосильной ношей. Худая, с мышиным хвостиком зализанных волос, очкатая квочка, тем не менее вышагивала с достоинством, хоть и была на высоких шпильках. Его же поблизости не было. Выйдя из машины, я преградила ей путь.

— Ты меня знаешь, наверное. Мой муж тебе про меня рассказывал.

Она остановилась как вкопаная, и молча уставилась на меня. Изрядная кипа тетрадей вереницей высыпалась из худых ручонок, заточенных явно под что-то другое. Она же, потупив взор, стояла не шевелясь, и молчала.

— Скажи, тебе что, мужиков холостых мало? Женатые нужны?

— Вы не поймёте так сразу. Это сложно, — проговорила она, — я хочу объясниться, поговорить.

Она нагнулась и стала собирать тетради, суетясь возле моих ног.

— Конечно объяснишь. Попросишь прощения и вернёшь то, что украла. Я имею в виду своего мужа.

— Я давно хотела с вами поговорить, но как-то не решалась. Нужно было подготовиться. В моём понимании вы — абсолютно железная деловая леди, и я не знала, как подступиться.

— Прошу, — я указала ей в сторону моего порша, — в ногах правды нет.

Она поплелась следом и устроилась рядом, примостив на портприз свои дурацкие тетради. Теперь она смотрела на меня совершенно открытым взглядом.

— Это психологически сложно понять, — сказала она, — но я попытаюсь. Теперь у меня точно получится.

— Попробуй. Сделай так, чтобы мне всё стала ясно.

— Я же сказала, что это словами сложно, невозможно. Позвольте спросить, что вы больше всего любите носить? Короткие юбки, или же брюки?

— Что? Что ты несёшь.

— Значит, всё-таки брюки. И туфли на каблуках вы не любите. Я всегда завидовала внешности такой, как у вас. Ваше тело, должно быть, само совершенство, — она вдруг прикоснулась кончиком пальца и медленно провела им вдоль моего бедра.

Девица оказалась насчёт туфель и юбок права. Но сегодня я как раз-таки была в коротенькой юбке.

— Чего? — только и успела я спросить.

— Вы поймёте, сейчас всё поймёте, — она продолжала смотреть мне в глаза, и её взгляд завораживал, — я занималась тренингом много лет. Меня обучали. Расслабьтесь, я объясню. Смотрите сюда.

Она извлекла из тетради лист бумаги.

— Смотрите, здесь кажется круг. Сложный узор, правда? Но если присмотреться, то можно узреть и квадрат, и треугольник. Всё дело в том, как внимательно смотреть.

Я смотрела, и действительно видела переплетение сложных узоров. Квадрат. Круг. Треугольник. Смотрела, и не могла шевельнуться.

— Вы слышали когда-нибудь про белое братство? — продолжала она, — это была секта, адептами которой становились добровольно, и добровольно отдавали братству всё. Почему люди проходили мимо по своим делам, и уже через пять минут вступали в секту, бросив лишь мимолётный взгляд на учителя? А потом делали во имя секты абсолютно всё, позабыв о своих делах. Теперь слушай. Сейчас ты в моей власти, и ты этого хочешь. Смотри на рисунок. Сейчас здесь квадрат. Что ты видишь?

— Квадрат, — ответила я послушно не своим голосом, безвольно опустив руки.

— А теперь ты видишь треуголник. Ведь так?

— Треугольник.

— А теперь круг. Смотри внимательнее.

— Круг.

— Вот именно. Смотри так, чтобы он и оставался кругом. Не моргая. Сосредоточься.

Я всматривалась в чертовщину, которую она мне демонстрировала, и делала всё так, как она говорила. Все мирское покинуло мою голову, и кроме её голоса не существовало ничего.

— Это созерцание, — сказала она далее, — теперь ощущения. Ты даже не знаешь их глубину.

Её рука плавно двинулась вдоль моего бедра, и медленно приближалась к промежности. Я и не думала шевелиться. Раз она так делает, значит так нужно.

— Тебе хорошо. А когда я тебя трогаю, ты возбуждаешься, в тебе просыпается желание. Желание ко мне.

Я молчала. Она была права. рассказы эротические Пульсирующая волна шевельнулась внизу живота от мягкого прикосновения учительницы, а глаза её излучали, казалось, огонь. Наверное, все когда-то всматривались в костёр. В языки его пламени. И никак не могли отвести взор. Не в силах двинуться с места, я молча ждала продолжения.

— А сейчас я пробужу в тебе страсть, и ты меня полюбишь, — пальцы легко прорвали прочную ткань дорогих колготок.

Я почему-то не удивилась. Это как вообще возможно. Но клитор мой теребили ласковые прикосновения, и сладкий пожар разгорался между моих ног. Я тяжело задышала и помимо воли подвинулась навстречу, чтобы ей было удобнее. Её губы приближались. Скорее же. Ощутить их прикосновение.

— Ты торопишься, — прошептала она, — но так и быть.

Мы слились в страстном поцелуе, и мир исчез. Прямо в машине мы ласкали друг друга и она опускалась мне между ног, стараясь не пропустить ни единого сантиметра моего горячего тела, а когда настойчивый язычок затронул мой клитор, я застонала и кончила.

Туман в голове понемногу рассеялся. Девушка приводила себя в порядок. Мне стало стыдно и неудобно. Никогда в жизни меня не ласкала женщина, а я не получала такого наслаждения. Что-то в этом было неправильное.

— Не стыдись. Всё хорошо. Я давно за тобой наблюдаю. Мне всегда нравились такие, как ты. С некоторых пор я в тебя влюбилась. Но твоя железная воля, твой упрямый характер не позволили бы подобрать к тебе ключик. Понадобился инструмент. Твой муж. Ты видела наше совокупление. И приоткрыла себя. На самом деле, каждый человек есть книга, которую он не пытался прочесть. Для меня же многие твои страницы оставались загадкой, пока я не использовала твоего мужа. Скажи, я тебе нравлюсь?

И неожиданно для себя я ответила:

— Да.

— Быть может, поедем к тебе?

— Поехали.

Девушка наклонилась и подняла с полу клочок бумаги, на котором не оказалось никаких узоров. Ничего абсолютно. Ни кругов, ни квадратов. Куда всё подевалось.

— Не бери в голову, — улыбнулась она, — теперь это не имеет никакого значения.

Она не спешила разгибаться, а губы вновь стремились ко мне между ног.

... В дверях раздался настойчивый звонок. Я поднялась и открыла. На пороге стоял благоверный.

— Я знаю что, она у тебя, — произнёс он, — ты с ней живёшь. Эта мерзкая лесбиянка тобой овладела. Она тебя испльзует.

— Теперь даже так? И что? Мне нравится, и я счастлива.

— Ну где ты там, — послышался из комнаты нетерпеливый голос учительницы, — что, заявился?

— Представь себе, заявился.

— Ну так гони его прочь.

— Ты, кажется, хотел на развод подать? Иди, подавай...

ARHIMED