Очень короткое письмо

а не писать с анонимного адреса. Вот где теперь тебя искать? Из за тебя вот дрочить пришлось. На тебя же. Это ты во всём виновата. Зараза. И тут в башке вдруг возникает совсем бредовая идея. А ну-ка, где тут си-ди пен. Вот он, чёрного цвета. Итак, хочу куни. Вот-вот. Что поёт обычно в своей песне таджик, когда едет на ишаке? А то, что видит вокруг, то и поёт. Вот и я, что на мониторе вижу, то и пишу у себя на запястье. Я пишу — хчу куни! Аккуратно, ярко, и разборчиво. Круными печатными буквами. Чтобы видно было даже издали. После чего крашусь. Вульгарно и ярко. Одеваюсь во всё короткое и вызывающее. Смотрюсь в зеркало. Годится. Ну что же, посмотрим что получится, а не получится, так хоть поразвлекаюсь. Пора.

Эксперимент мой начинается, и я выхожу из дома на охоту. Цокая каблучками и виляя жопой иду туда, где побольше народу. Тук, тук, тук. Надеюсь, всем видно и слышно? Плавной походкой неторопливо иду на автобусную остановку. Здесь людей ещё больше. Прекрасно. Стою и поворачиваюсь так, что надпись на руке видно со всех ракурсов. Писать красиво я умею. Получилось как яркая татушка. Ну невозможно не заметить. Вокруг полно народу, и краем глаза вижу, что парни и мужики бросают на меня вполне похотливые взляды. Ага, клюнули всё-таки. Один уже достаточно немолодой дядяга подошёл и стоит рядом. Пялится очень даже откровенно. Глазами раздевает. Даже как-то неловко становится. Ничего, ничего. Народу полно вокруг, и в случае чего заорать всегда успею. А затем он подходит и чуть наклоняется к моему лицу. Вполголоса заговорщически так на ушко мне и шепчет:

— А минетик сделать мне не хочешь? Таким красивым ротиком минетик надо делать, а не чёрти чё. Знаешь, какой у меня большой. Тебе понравится. Знаешь, сколько спермы в нём? Сосать полезно, всегда такой молодой и хорошенькой будешь.

— Папаша, шёл бы ты куда-нибудь, и бабушку свою откормил. Враз помолодеет.

— А если я тебе сделаю куни, но сначала ты мне минетик. Так годится?

— Чё? Совсем дуру нашёл? Так я тебе и поверила. Сначала минетик, а потом опять минетик, а потом дырка от бублика. И папаша, побрился бы сперва.

— Я побреюсь, я быстро побреюсь.

— Когда рак на горе свистнет. Нет папаша, ты не в моём вкусе.

— Тебе же не на рожу мою смотреть. Тебе с моим дружком поиграться, и пососать его. На нём усов и бороды нет. Он гладенький и твёрденький. Сам в твой ротик попросится.

— К-а-з-ёл, мимо иди. Читать умеешь, чего я хочу? Вали давай отсюда. Достал уже.

— Дура.

Ну почему все меня дурой называют? Дура бы не руководила в такие годы весьма процветающей рекламной компанией, и не имела бы личный счёт в банке. Завидуют? Возможно. Ну ладно, дальше стою. Народу всё больше, и многие обращают внимание на мой откровенно развратный наряд. Но ухмыляются лишь мужики, прочитав мою надпись на руке. Один очкарик даже у виска покрутил. Придурок. У кого четыре глаза — тот похож на водолаза. А женщины смотрят на меня с откровенным презрением. Две девки стоят поодаль и с интересом наблюдают за моим развратным видом. Они о чём-то шепчутся, и потом подходят поближе. Одна другой и говорит:

— Это она прикидывается.

— Это как?

— Ну это такой эксперимент на чей-то заказ. Там у неё в сумочке камера спрятана, а объектив наружу торчит. Она материал набирает для какой-то работы. Наблюдает за тем, как окружающие себя поведут, когда прочитают, что на руке у неё написано. Обычная проверка на вшивость. Сколько клюнет народу, и какова будет их реакция. Ну а потом анализ каждого поведения и подсчёт статистики. И вуаля, денежки в кармане, а окружающие в ютубе и в дураках.

— А-а, тогда пошли отсюда, а то ещё в кадр попадём.

— Пошли.

Д-а-а, вот блин, ну не то всё это. А мысль вообще-то неплохая. рассказы о сексе Надо втихаря у себя в офисах скрытые камеры разместить. Чем это там планктон в рабочее время занимается. Спасибо, девочки. Ну, чё делать-то дальше? Подходит маршрутный автобус. Поднимаюсь по ступенькам и прохожу на заднюю площадку. Поднимаю руку и держусь за поручень так, чтобы надпись на руке отсвечивала как можно больше со всех сторон. Передаю оплату и продолжаю выставлять напоказ яркую надпись на руке. Одна остановка, другая, третья уже. Все толкаются, соваются со всех сторон, и вдруг сзади между ягодиц мне упирается что-то твёрдое. На зонтик похоже. Это кто-то никак его не пристроит. На улице солнце, а оно с зонтиком, существо дебильное. Я отвела свободную руку назад и вдруг нащупала ткань штанов, которые были готовы вот-вот лопнуть от натяжения экстремального. А под рукой сразу запульсировал шишак, кончик которого действительно был твёрдым, как зонтик. Наверное, владелец зонтика-шишака почувствовал через штанишки моё прикосновение, и тут же прижался плотнее к моей попке. Этот помоложе. Почти моего возраста. И давит его хозяйство ритмично в такт движения автобуса очень даже приятно. Между ног вот уже намокать начало. Может, ну его на фиг, это куни? Трахнусь как следует с этим самцом, душа и успокоится. Нет, через штаны трахаться в маршрутке — это всё равно, что лизать сахар через стекло. Только раздразню себя ещё больше. Не то это всё. Надо валить отсюда. Я вышла из душного автобуса и перешла дорогу. Наверное, ничего не получится. Или опять в дерьмо вляпаюсь какое-нибудь. Как они в этих маршрутках ездят. То ли дело за рулём моего лэнд ровера. Там и покурить можно, и покраситься перед зеркалом заднего обзора. И подрезать кого-нибудь на повороте, так хлебом не корми. И гаишнику глазки состроить, когда он тебя штрафует за очередное превышение. Ладно, назад поеду. Не буду такси вызывать. Посмотрим, что на обратном пути будет. Я потёрла лоб ладонью и надпись на руке сверкнула ещё раз на всеобщее обозрение. И тут кто-то из толпы шагнул в мою сторону.

— Девушка, можно вас на минутку? — ко мне подошла женщина средних лет, вполне стройная и симпатичная. Где-то в возрасте едва за сорок. То есть, лет на десять старше чем я — давайте отойдём в сторонку, а то тут затолкают. Скажите, а вы правда этого хотите, или это шутка такая у вас на руке написана, не обижайтесь, если я не так спросила.

— Вообще-то шутка — сказала я.

— А-а, я думала, ну в общем, извините — застенчиво произнесла она вполголоса, и отошла в сторонку.

Ну вот, рыба клюнула, чего я и добивалась, а теперь в кусты? Но ведь в возрасте же она. Ну и что? Ведь не бабка же с клюкой, а вполне симпатичная молодая женщина. Ну, постарше. Зато не просто мокрощелка сопливая, а опытная и умудрённая жизнью. В ласках точно знает толк.

— Эй, стой! — сказала я вслед — а если не шутка, то что тогда?

— Шутка, не шутка, вы уж определитесь. А то шутников тут много развелось.

— Хорошо, я не шучу. Это правда.

— И вы одна?

— Ну да, со мной никого нет.

— Я тут недалеко живу. Я в общем, мне нужна, ну это... В общем, вагина ваша.

— Чё-ё?

— Ладно, извините. Забудьте.

— Стой. Скажи, чего ты хочешь.

— Ну того, что у вас на руке написано. Мы можем пойти ко мне. Как вы понимаете, я одна живу. Тут рядом. Я наверное, старая для вас, да?

— Да вобщем, не очень. Даже интересно. Ладно, пошли.

Она приветливо улыбнулась и мягко взяла меня под руку. Да, маршрутка завезла меня в старинные черёмушки, и повсюду вразнобой теснились обшарпанные пятиэтажки. Минут десять мы шли по спальному району между убогих хрущоб, и женщина привела меня в тесную однокомнатную кватирку.

— Что, плохо я живу, да?

— Плохо — честно ответила я.

Комнатка и впрямь была не развернуться, обставленная дешёвой старой мебелью. Зато с любовью и вкусом. Женщине удалось даже в этом убожестве создать уют.

— Не многим в жизни везёт богато жить. Мне вот не повезло. Вы раздевайтесь и проходите туда, я сейчас.

Я уселась в старое шаткое кресло, и через пять минут вошла она. Я обомлела. Уже в одних коктливых трусиках, и больше ничего на ней....  Читать дальше →