Графиня полукровка и цветок жизни

маленькую точечку у основания щелки, нежное касания к которой, приносило теплое чувство внизу живота. Неведомые ранее чувства потихоньку заполняли ее, словно говоря, вот для чего нужен ритуал совершеннолетия.

Трава в воображаемом саду игриво щекотала ее бедра, подначивая продолжать, рука в трусиках задвигалась чуть быстрее, скользя по влажному входу дырочки, немного раздвигая вход в нее, а чуть позже совершая массирующие движения клитора. В саду было невероятно тихо, а ласковая трава щекотала киску, с которой продолжали играть тонкие пальчики девушки. Одна из травинок неосторожно попробовала проникнуть внутри запертой дырочки, и наваждения было прервано.

Широко распахнув глаза, девушка непонимающе смотрела, на свои бедра. И в следующий виг, завизжав, начала вырываться из оплетающих ее ноги, грязно коричневых отростков. Они натянулись, не давая испуганной девушке сразу же спрыгнуть, а уже через пару мгновений, чьи то сильные руку подхватили ее за запястье и подняли над вазой, в которой извивалось множество усиков, часть из которых уже спешно скользили по ее ногам. А следом за ними из вазы к ней тянулось уродливое, толстое, сужающееся конусом на конце, бугристое щупальце, длинной с локоть взрослого человека. У его основания расположились мясистые, такого же грязно коричневого цвета, продолговатые листы, усеянные склизскими пупырышками. В течении десятка секунд еще насколько листов вавалилось из вазы, завершая жуткую картину. Гримасса ужаса стерла все остальные эмоции с лица девушки.
— Ч... что это!? Спасите... Дядя, убери это, пожалуйста, я сделаю все, что угодно. — Молодая графиня увидела кто держал ее в воздухе, не давая крупным щупальцам дотянутся до нее.

— Так это же ради графства твоего отца? — Глумливо спросил он.

— Я... Я отрекаюсь в пользу регента. — Девушка в панике дергала ногами, стараясь освободиться от тонких усиков, что притягивали ее к горлу вазы.

— А еще ты должна будешь выносить моего ребенка. — Уже полноценный граф поставил новое условие, выжимая из ситуации все до капли.

— Но это же... — он приопустил ее вниз настолько, что бы бугристое щупальце тонким кончиком едва касалось лепестков ее губ.
— Я СОГЛАСНА! — Проорала девушка, стоило ей почувствовать как толстое щупальце касается внутренней части бедер, в опасной близости от киски, а мясистые листья заключают ее ноги в стальную хватку если сравнивать с тонкими щупальцами, что теперь оплетали ее талию.

— А затем ты выносишь детей каждого из моих вассалов, присутствующих здесь. — Не терпящим возражения возражения голосом, заключил ее дядя.

— Я согласна. — Потухшим голосом ответила девушка, ощущая как внутри нее, что то сломалось. Нечто очень важное, но взамен она поклялась себе, что убьет каждого кто здесь присутствует. При первой же возможности она вскроет горло своему дяде... Новая фраза прервала ее мысли.

— Ну а раз ты согласилась на все это, я могу раскрыть тебе одну страшную тайну. — Он понизил голос до громкого шепота, играя на публику. — Ритуал совершеннолетия? Что за бред. Ты поверила моим словам? или словам «моей» прислуги? или же книге из «моей» библиотеки? Стоило заменить пару страниц в книге, как ты с радостью примчалась сюда, словно портовая шлюха за серебряной монеткой. — Злой смех разнесся по всему залу.

— Знаешь как на самом деле называется этот ритуал? Жертва во имя леса. Когда эльфийка, или в крайнем случае полукровка, добровольно отдает свои долгие годы жизни и разум, за возможность в течении десяти лет рожать по два ребенка в год от любого существа, и эльфийская кровь в них будет самую малость слабее чем у родившей их. И для этого используют этих отвратительных существ, что эльфы иронично назвали, цветками жизни. И ты уже начала ритуал, добровольно, почти без моего вмешательства. А раз начала, то будь добра, закончи! — И с этими словами отпустил руки девушки.

Ноги скользили в кольцах мясных листьев словно опускаясь в трясину, оплетающие талию отростки не дали упасть набок и теперь прижимали ее к нетерпеливым объятиям других склизких лепестков, что сразу же прильнули к коже ягодиц и лобка, подхватывая девушку и окончательно заключая ее в своей хватке. Толстое бугристое щупальце неторопливо, зная, что она никуда не денется, скользнуло в еще влажную дырочку, медленно, словно наслаждаясь и давая прочувствовать кричащей девушке незабываемое ощущение постепенно рвущейся девственной препоны. Девушка извивалась, кричала, рвала тонкие усики, но не могла ничего поделать с той болью, что шла из ее лона. Часть щупальца, покрытого слизью и кровью, показалось снаружи и тут же исчезло внутри, заставляя девушку, которая замерла в надежде, что ее оставят в покое, снова забиться в истерике. Спустя несколько минут, уставшая от попыток освободиться, девушка издала свой первый стон, в котором не слышалось боли и который напугал ее, чуть ли не так же как первое проникновение. Но стоило ей опять начать вырываться, как щупальце начало проникать глубже, ударяясь своим тонким кончиком в глубине ее живота, вызывая очередной стон.

Она уже не могла сидеть сама, постоянно заваливаясь вперед, пока ее руки не уперлись в грудь стоящего перед ней дяди. стоило ей выгнуться и получить опору, как стержень щупальца заработал еще быстрее, от чего девушке стало не до людей, молча стоящих вокруг со вздутыми штанами. Слезы шли не переставая, ладони сжимали чужую одежду, а тихие постанывания вырывались с постоянной периодичностью. Мозолистые руки мяли ее груди, щипали за набухшие соски, в то время как ее дырочку пронзал отвратительный на вид, но такой приятный внутри, отросток. Нечто изменилось, что то рвалось из нее наружу, словно сжатая пружина, оно приближалось с каждыми движением внутри.

— Аааааах, аааааах. — Ее, распахнутый в попытке вздохнуть, рот издавал томные стоны. Закатывающиеся глаза, обмякшее тело и руки, судорожно скребущие чужую одежду, показывали степень блаженства, охватившего девушку. Но толстое щупальце не закончило. Тоненький кончик скользнул в приоткрывающийся от блаженных спазмов вход, ведущую в самую глубокую часть животика. Стоило этому произойти, как бугорки на щупальце буквально взорвались белесой тягучей слизью выплескивающейся струйками из влагалища. Тонкий кончик входил все глубже, распечатывая финальный запор в теле своей жертвы, куда проникала все прибывающая жидкость, что высасывала саму жизь, передавая ее существу.

Взамен, оставшаяся внутри живота жидкость, насыщенная остатками жизненной силы, дарует вплоть до неменуемой смерти невероятную возможность неустанно производить потомство. Сама девушка в конце лишь нечеловечески взвыла, словно понимая, ускальзающими в небытие остатками разума, что с ней происходит нечто непоправимо ужасное.

И стоило впитаться белесой жидкости, как бывшая молодая графиня страсно принимала в себя столь желанную первую порцию человеческого семени и так же в первый, но не последний, раз становясь будующей матерью.