Усадьба чёрного господина

буду милосердным и оставлю твоих дочурок в живых. Однако Лиза и Мередит нуждаются в искуплении и перевоспитании, чем сейчас и занимаются мои люди. Очень скоро они станут покладистыми и вежливыми девушками. Рожая детей от чёрных мужчин, они быстро усмирят свою надменность.

— Нет! — лицо Саманты исказила гримаса ужаса. — Ты не можешь так поступить с ними! Не можешь так жестоко обойтись с дочерьми твоего хозяина!

— Он больше не хозяин мне, женщина! — гневно прокричал Дантрелл и наотмашь ударил её по лицу. — Больше никогда не смей называть его так! Я хочу, чтобы с этого дня ты поняла одну важную вещь — вы, белые, здесь больше не главные. Ты моя рабыня, а я твой чёрный господин. — Он взял её за подбородок и заставил посмотреть в свои полные праведного гнева глаза. — Я бы мог отдать тебя на пользование своим изголодавшимся по женскому телу людям, но не сделал это лишь из уважения, ибо ты одна в этом доме была добра ко мне и остальным бывшим рабам. И только поэтому отныне ты станешь моей личной рабыней. Но, если вздумаешь меня разочаровать, то я сделаю тебя всеобщей шлюхой и будешь до конца дней обслуживать чёрные члены своих господ один за другим по кругу, я обещаю тебе.

Его слова произвели должный эффект. Во взгляде Саманты Дантрелл прочитал смирение и покорность.

— Ты поняла меня? — спросил он для верности.

— Да, — едва слышно проронила жена плантатора.

— Обращайся ко мне, как к своему хозяину!

— Да, господин, — исправилась она и потупила взгляд.

Этот ответ удовлетворил его.

— Умница. Ты учишься быстрее своих дочурок, но и они в скором времени станут лучше. Вот увидишь, чёрное семя творит чудеса.

— Вы обещаете сохранить им жизнь, мой господин? — говорить с тем, кто совсем недавно был её собственностью, в подобной манере оказалось довольно сложно. Слова с трудом давались Саманте Моррис.

— Я не убийца, женщина. — Дантрелл нахмурился. — Я лишь воздал по справедливости тем, кто заслужил этого. Все, кто сегодня погиб, могли остаться в живых, если бы сложили оружие. Не переживай за своих дочерей. Скоро они будут счастливы и сами познают радость материнства. Как, впрочем, и ты.

Женщина посмотрела на своего нового хозяина непонимающим взглядом. Он склонился над ней, огромный и могучий, взял её за волосы и слегка оттянул их, заставив голову чуть запрокинуться назад. Теперь она не смогла бы отвернуться от него, даже если бы захотела.

— Ты нарожаешь мне целую кучу детей, — отчеканил он тоном, не требующим возражений.

Саманта замотала головой, не веря своим ушам.

— Мой господин, вы не можете так со мной поступить. Я уважаемая замужняя женщина...

Он снова ударил женщину по щеке, удерживая её голову за волосы.

— Ты не усвоила урок. Ты больше не Саманта Моррис, а личная вещь и мешок для семени чёрного господина. Кто твой хозяин?

— Вы, — тяжело дыша, покорно обронила она. — Вы — мой хозяин и мой господин.

— Больше не зли меня, — угрожающе процедил Дантрелл. — Иначе я сменю свою милость на злость, и тебе это не понравится. Подумай о своих дочерях. Я могу подложить их не только под толпу жадных до женской плоти ниггеров, но и под собак на псарне твоего мужа или лучше под его жеребцов, что стоят в стойле. Ты хочешь этого?

— Нет, — она разрыдалась, представив ужасающую картину своих дочерей, разрываемых конскими членами. — Не будьте так жестоки, мой господин.

— Тогда не смей больше перечить мне.

— Да, мой хозяин, — Саманта проглотила горькие слёзы.

— А теперь скажи мне, кто ты.

— Я — ваша рабыня.

Этого было недостаточно, и он обратил к ней требующий продолжения взгляд. Подавив гордость, она ответила ему:

— Я — ваша белая шлюха!

— Уже лучше.

— Я — чехол для вашего чёрного члена, — это далось ей особенно тяжело, но вызвало одобрение Дантрелла.

— Докажи, — приказал он, стягивая с себя льняную рубаху.

Едва увидев его мощный торс, с проступавшими сквозь кожу тугими мышцами и кубиками пресса на плоском животе, Саманта непроизвольно ахнула. Тело ниггера вызывало в ней противоречивые чувства. С одной стороны перед ней стоял чёрный как смоль грязный раб, сама мысль о сношении с которым прежде вызвала бы у неё лишь отторжение. Редженальд всегда говорил, что ниггеры — это глупые и омерзительные животные. С другой же — мало, кто из белых мужчин обладал столь гармонично сложенным и сильным телом. От него исходил жар и притягательные флюиды неимоверной силы. На миг женщине стало интересно, каково это — покорно лежать и раздвигать ноги под таким самцом, как он. Эта мысль напугала и в то же время смутила её. От стыда щёки Саманты стали краснее прежнего.

Дантрелл развязал завязки своих бриджей и те упали к его ногам.

Там, на первом этаже усадьбы, Саманта уже видела члены чернокожих рабов, что насиловали её дочерей и других девушек. Они показались ей громадными, нечеловеческими, но то, что вырвалось наружу их штанов её новоиспечённого господина, заставило женщину широко распахнуть глаза и замереть от ужаса. Огромный напряжённый фаллос Дантрелла был чернее ночи. Длинный, высоко торчащий ствол обвивала паутина толстых вен. Ей показалось, что его достоинство даже толще её запястий, но сравнить их женщина не решилась. Массивная головка, венчавшая твёрдый орган, смотрела куда-то чуть выше её макушки. Разглядывая член ниггера, она подметила и большие, тяжело свисающие в чёрной мошонке яйца.

Саманта вдруг вспомнила свою первую ночь с мужем, и как ей было больно тогда принимать в себя его мужское естество, как тяжело растягивались тугие стенки её влагалища. Но член мужа даже в подмётки не годился тому, что теперь покачивался перед её лицом. Эта штука порвёт её на части, если войдёт внутрь, с ужасом подумала она. Но в то же время странное и давно позабытое чувство вдруг наполнило низ её живота. Она вспомнила и то, как привыкла со временем к ощущению мужского достоинства внутри, как потом родила дочь Элизабет, а на следующий год вторую — Мередит. После родов любовные утехи с мужем перестали приносить ей удовольствие. Когда он входил в неё, она даже не чувствовала этого, порой даже засыпала прямо во время процесса. Редженальда всё равно никогда не хватало надолго. Извергался он быстро и небольшими порциями, после чего валился на бок и засыпал с чувством выполненного долга. С годами их недолгая страсть угасла, обратившись в одно лишь разочарование. Саманта и не помнила, когда в последний раз занималась любовью с супругом. Теперь же ей предстояло впервые сделать это с другим мужчиной, и этим мужчиной был темнокожий раб с громадным членом. Если бы она и хотела убежать, то не смогла бы.

Дантрелл возвышался над ней громадной чёрной скалой, замерев в ожидании её действий. Проглотив чувство гордости и отвращения, она неуверенно коснулась рукой его пышущих жаром чресел, обхватив толстый орган тугим кольцом. Снова ухватившись за копну её каштановых волос, он притянул её ближе, заставив слегка коснуться чувственными губами вершины его члена.

Женщина пыталась отстраниться, но бороться с превосходящим её по силе самцом было бесполезно. Он желал, чтобы она целовала его стержень, чтобы взяла его в рот, как это делают грязные потаскухи. Но Саманта была благородных кровей. Ей не пристало одаривать мужчину такими ласками. Она хотела возразить, но тут же вспомнила, чем это может окончиться.

Смахнув слёзы, и сморщив свой маленький носик, она прикоснулась губами к массивной чёрной головке. Потом поцеловала бугристый ствол и свисающие под ним яйца. Дантрелл надавил свободной рукой ей на челюсть, заставив широко открыть рот, и тут же протолкнул туда своего шоколадного змея. Женщина подавилась, закатила глаза и издала глухой клокочущий звук. От члена ниггера разило мочой и спермой. Она ощутила терпкий вкус его плоти.

Он немного подался назад, а затем снова погрузил свой фаллос внутрь её раскрытого до предела рта. Обильно выделяющаяся слюна служила естественной смазкой....  Читать дальше →