Монгол Шуудан

— Никогда больше не шути про своих девок, — в голосе Лилии появились стальные нотки, — а то в этом месте у меня кончается юмор.

— Они никакие не мои, — Игорь не удержался, и все-таки съязвил, — это общие, публичные женщины!

В трубке послышались короткие гудки. «Ты идиот», мысленно сказал он сам себе и улыбнулся. «Мужик с оглоблей в штанах», вспомнил он брошенную фразу Лилией и закрыл глаза. Иногда его посещали непристойные фантазии, что его миниатюрную и хрупкую жену насаживает на толстый член какой-нибудь русский мужик, но в реальной жизни, конечно, он не желал бы этого: ему, восточному человеку, было сложно понять поведение некоторых русских. На работе от сослуживцев он мог наслушаться таких историй из их личной жизни, что бежал потом скорее домой, и делился с Лилией накопленной информацией: в прямом и переносном смысле слова. Он бы не стал посвящать свою любимую малышку в те извращения, которые иногда ему доводилось слышать от коллег, если бы не видел, как Лили самой нравятся эти истории: она заводилась так, что секс, который, как правило, следовал за этими откровениями, был изумителен и более развратен, чем их обычные соития.

Игорь встал с кровати и стал собираться на выезд. «По крайней мере, у меня есть чем загладить свою нелепую шутку», начал он оправдываться сам перед собой. «Если бы ты не был таким мудаком, то и заглаживать ничего бы не пришлось», зазвучал в голове ехидный голос и Игорь тяжело вздохнул. «Ничего, вот приеду домой без предупреждения, спрячусь где-нибудь, как раньше, потом выскочу, с Сертификатом наперевес и... Все будет OK, как говорит моя жена. Только бы ее дома не было, а то весь сюрприз насмарку».

Игорь и Лилия были женаты относительно недавно, но, как и в любой другой добропорядочной семье, у них уже сложились свои семейные традиции. Обычно, важное событие преподносилось друг другу как таинственный квест: либо надо было найти спрятанный предмет, либо самого любимого, затаившегося где-нибудь с подарком в их небольшой квартире.

Назад Игорь возвращался как обычно, на автобусе — он был в командировке всего в двух часах езды от дома. Пока Игорь трясся по нашим российским дорогам, равномерно утрамбовывая в желудке скудный гостиничный обед, он придумал, где будет поджидать Лилю — дома ее быть не должно, так в это время она, как правило, занимается шоппингом — лучшего места, чем шкаф в гостиной, ему не сыскать. Заодно и на полочку посмотрит, если Лилия ее умудрилась повесить — в чем она убеждала его незадолго перед отъездом. В этом полушутливом пари он в любом случае будет в выигрыше: либо с полкой ему не надо будет возиться, и он, наконец-то, расставит на самом видном месте свои награды по настольному теннису и волейболу, либо... Трахнет, наконец-то, любимую в ее девственную попку. А что: уговор дороже денег!

Лилия всегда предпочитала нежный и ласковый секс, и на все неоднократные попытки Игоря сделать «пожестче» под любым предлогом уходила от этого. А уж анальный секс всегда был за семью печатями. Игорь втайне надеялся, что ему удастся сегодня распечатать эту последнюю печать, если не из-за полки — вдруг она, в самом деле, смогла как-то ее повесить — так из-за круиза на лайнере. Игорь любовался время от времени заветным Сертификатом, осторожно доставая его из сумки, и счастливая улыбка не сходила с его влюбленного лица.

...

Степаныч готовился к встрече с соседкой обстоятельно: такой шанс упускать было нельзя. Он знал свои сильные стороны: несмотря на седину, покрывавшую его голову вокруг естественно образовавшийся тонзуры, и на внушительный пивной живот, свой пятидесятилетний юбилей в прошлом году он отметил в компании двух молодящихся женщин: Юлии и Вики, которых трахнул, по их же словам, «с особой жестокостью». Им было «под сорокет», и они многих «повидали» на своем веку, но он так их «отполировал», что подруги уползли от него на полусогнутых.

Его батя, загнувшийся от белой горячки, до срока не доживя, оставил ему в наследство только одно: здоровенную елду, которую замастырил на сеновале с его мамкой, пятьдесят один год назад от рождества Степаныча. Этим орудием пролетариата Степаныч открыл ни одну заветную дверь на своем витиеватом жизненном пути, взламывая целки и круша пёзды к великой радости их владелиц. И сегодня он возлагал на свой профессиональный инструмент большие надежды: обычно бабы не могли долго сопротивляться этому могучему достоинству: его питон действовал гипнотически на любых бандерлогов в возрасте от восемнадцати и старше.

Судя по внешнему виду соседки, она явно была потомком татаро-монгольского ига, или какая-нибудь вьетнамка. Степаныча же с детства, интересовало больше всего только одно: как у них расположена писька.

Как и у большинства детей его времени, «университеты» полового образования юного Степаныча проходили на ограниченной территории: от подъезда до подворотни. Почерпнуть что-нибудь связное об интересующем всех вопросе из других источников было нельзя. Ни, от родителей, ни, тем более, в школе, добиться этого было невозможно.

Его классный руководитель, математичка, не рассказала бы ему что такое «оргазм» даже под пытками. Ввиду полного незнания происходящего процесса. Его трудовик, вероятно, в жестоком столбняке упал бы выпученным лицом в станок — спроси он у него, что такое «клитор» и с чем его едят. Информация о сексе была табуирована, и впору было отправляться за знаниями куда-нибудь за тридевять земель: этакий «Индиана Джонс в поисках утраченного фаллоса».

Но вот, однажды вечером, во дворе, кто-то из старших пацанов, попыхивая папироской (как настоящий взрослый), уверенно ляпнул: монголки и прочие восточные куколки устроены не так, как русские бабы — их щелки расположены горизонтально. Плавали, мол, знаем.

Это была удивительная новость! О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух.

Принимая во внимание, что дислокация русских пёзд была раскрыта относительно недавно — юный Степаныч спер тогда из тумбочки отца пачку фотографий (колоду самодельных игральных карт в мутном, черно-белом исполнении) — монгольские традиции настораживали.

На картах, выведенных из вражеского стана под покровом ночи, женщины спорной красоты и ретушированной «Хной» молодости, в детских клетчатых юбочках возлежали в напряженных и неестественных позах на диванах и кроватях на фоне настенных ковров пугающих размеров. Стыдливо прикрыв наготу, черно-белые толстухи испуганно таращились в объектив — не покидало ощущение, что их застали врасплох — причем, не столько фотограф, сколько сама жизнь. Разглядеть что-либо внятно, кроме разнокалиберных грудей, которыми были не организованно вооружены великовозрастные чирлидерши, было весьма затруднительно. Там, где не торчала кургузая рука, прикрывая естество, волосилось непаханое поле — туда не ступала нога человека.

И только на одной карте — «Джокере» — нечаянно был достигнут социалистический реализм: глаз Саурона, не обремененный никакими волосатыми спецэффектами, вызывающе глядел строго по ординате, на фоне волнующих воображение яблочных форм.

Компьютер Степаныч не жаловал, Интернет не понимал, а порно и не видел никогда (в его-то деревне!), поэтому шанс на скрупулезное исследование восточной версии загадочной женской души (пять букв по-горизонтали), могла дать эта соседка, сама того не подозревая. Степаныч пошел ради этого на отчаянный шаг — он помылся. Более того, он даже выбрил себе всю промежность: от этого его член стал выглядеть еще внушительнее — у него не было права на ошибку.

Степаныч нацепил единственные свои фирменные трусы, «Вольче Бабана», привезенные другом из Китая. Правда, они были на пару размеров меньше, зато батино наследство выглядывало из них даже в спокойном состоянии — Степаныч умел доносить до зрительниц выдающиеся подробности своего нетренированного тела. Последним штрихом для преображения ...  Читать дальше →