Наваждение. Часть 2: Фарс
Страница: 2 из 2
услышала.
Я расстегнул джинсы, ухватил резинку ее штанишек и рванул на себя.
Она замерла, напряглась, но я резко втолкнулся в нее. И она вскрикнула — от боли и страха.
Пружинки ее кудряшек смешно прыгали и из-под них доносились жалобные всхлипы, вскрики и стоны. Одной рукой я держал ее шелковистые мягкие молочно-белые бедра, а вторую запустил ей под маечку и с силой мял подпрыгивавшие при каждом моем толчке груди.
Ее волосы пахли дешевым шампунем и чем-то тонким, сладким, почти знакомым. Ее кожа была нежной, и от моих пальцев на ней оставались круглые темные пятна. Что-то знакомое.
Внутри у нее было горячо и тесно. Она сжимала меня плотно, но особого наслаждения от этого я не испытывал. Но отчаяние и апатия, которые владели мною всю ночь, теперь сдались под напором какой-то звериной злости. И я драл несчастную девчонку так, будто на ее месте была Ирина, выплескивая на нее все накопившиеся обиды.
И вот, когда у меня внизу живота что-то приятно сжалось, я резко выдернул из ее влагалища свой член и также без подготовки и предупреждения вошел в ее попку. Она не просто вскрикнула, а заорала, как может орать только раздираемая заживо женщина. Я толкнулся глубже. Колечко ануса судорожно сжалось, почти передавив мне вены, но меня это не остановило. Кожа в темной впадинке растрескалась, выступили первые капельки крови. Я толкнул сильнее — тон ее крика повысился. рассказы эротика Теперь она визжала, как свинья на убое. Крови стало больше. Я толкнул еще — и она вдруг обмякла, ее сфинктер расслабился и я вошел на всю длину. И кончил, разбавляя содержимое ее прямой кишки своим семенем и болью.
Я вышел. Вытер ее попку и свой член удачно подвернувшимися влажными салфетками, что лежали на прилавке. Да не так уж и сильно порвал. Орала, небось, больше от страха. Хотя на душе у меня все равно было гадко — вот так вот взял и зазря хорошую девушку обидел.
Она заворочалась. Я присел рядом с ней на корточки и убрал волосы с ее лица.
В принципе меня не сильно удивило то, что я увидел.
— Попалась, — ухмыльнулся я.
Она посмотрела на меня с испугом и попыталась отползти, но я схватил ее запястье.
— Что ж ты, мама? Труп отца еще даже не остыл, а ты мне уже свою задницу подставила, — мне хотелось сделать ей больно, еще больнее, чем сделал только что. Хотелось ее оскорблять, орать на нее, бить. Хотелось видеть ее слезы и юшку из носа...
— Ты все равно... будешь моим... — испуг на ее лице сменился холодной уверенностью и насмешливой улыбкой на губах.
— Никогда... — прошипел я в ярости и оттолкнул ее от себя.
Это ее спокойствие и уверенность бесили меня. Наверное, если бы она сейчас расплакалась, уткнулась лицом мне в плечо, попросила прощения, я бы забыл свою злость, и все было бы совсем по-другому. Но она решила показать, что я был в ее власти целиком и полностью, что, кроме моей ярости, мне нечего ей противопоставить, что она умнее, хитрее и сильнее меня.
— И что ты мне сделаешь? — она поднялась на ноги и сорвала с себя остатки одежды. Проникший сквозь стеклянную дверь лучик солнца высветил каждый изгиб, каждую волнительную линию, каждую ямочку ее тела. Мне бы нужно было встать, развернуться и уйти, но уж слишком чарующим было представшее моим глазам зрелище. — Ну же, давай, еще один раз — и мы с тобой будем неразлучны.
И вот тут меня словно холодной водой окатило. Я вдруг успокоился и улыбнулся:
— А вот этого подарка ты от меня не дождешься...
Я встал и вышел на улицу. Она выскочила за мной следом — я слышал, как звякнул колокольчик на двери, и увидел удивленные взгляды мужиков с остановки. Колокольчик звякнул еще раз, а в моей голове раздался шепот: «Все равно ты будешь моим».
Я усмехнулся и прибавил шагу — из-за поворота уже показался наш автобус.
Всю дорогу до работы, стоя, уткнувшись лбом в стекло, я думал.
Плана как такового не было, но делать что-то было нужно...
Сегодня меня снова отправили под крышу, снова потолок. Кабель хреновый, еще чего доброго током шарахнет...
Я залез на леса, приковался сбруей, достал из кармана нож, рассуждая про себя, что надо бы зачистить контакты на зажиме. Подрезал изоляцию, оголил провода...
Немного помедлил.
В голове звучал голос Ирины: «Ты слабак, ты никогда не сможешь сделать это. И кому ты что докажешь? Вместо того чтобы решать свои проблемы, ты бежишь от них».
Потом зазвучал гулкий голос Леньки: «Да ладно тебе, Сань, пойдем лучше вечерком пивка попьем!»
Я усмехнулся — лучше амброзии и на твоей территории.
И резко прижал оголенные провода туда, где жалобно билось сердце...
* * *
Темнота не была абсолютной. В ней мелькали блики, слышались голоса, обрывки ощущений и чувств...
Я пытался зацепиться за что-то, удержать это, но цепляться было нечем и не за что...
Холодно...
Это было первое внятное впечатление, которое не исчезло, едва появившись, а пришло и осталось...
Твердо...
Второе впечатление...
Больно...
Третье...
Тысячи мелких точек боли...
Спустя вечность пришло слово — камень. Холодный, твердый и шероховатый...
Я попытался ощупать его, но слабость наполняла меня, словно какой-то сосуд... Тело... Я — тело, поэтому я чувствую — холод, боль, твердость...
Возникло и расплылось светлое пятно. Сквозь пелену пробился свет... боль... Глаза... Я — тело, у меня есть глаза, они болят, потому что я смотрю на свет... Что сделать, чтобы не было боли? Закрыть глаза... темно, боли нет... хорошо...
Прошла еще вечность, прежде чем я снова смог открыть глаза и повернуть голову.
— Хорошо, что ты выбрал электричество, а не бросился, скажем, под поезд. Мне бы совсем не хотелось портить такое красивое тело уродливыми швами, — голос... знакомый и незнакомый одновременно...
— В следующий раз я постараюсь, чтобы меня хорошенько размазало по асфальту... — почему мне хочется говорить ей такое? Ах да, это же она...
— Следующего раза не будет, — со смехом сказала она... ее голос разносился гулко, мой звучал глухо... — Уж я-то об этом позабочусь.
Я повернул голову к свету.
Я знал, что произошло, как я здесь оказался, почему так медленно возвращалась ко мне чувствительность. Все просто — я умер. А она меня оживила. Зачем? Разве не очевидно?
— Конечно, ребенка от тебя я теперь не рожу — хватило же тебе фантазии спустить мне в прямую кишку свою последнюю порцию жизнеспособной спермы — зато у меня будешь ты. Всю вечность мы теперь будем неразлучны, — говорила она, обходя вокруг камня, на котором я лежал — я слышал, как перемещался источник ее голоса, ощущал тепло ее тела и даже различал шорохи ее шагов.
Затем она остановилась:
— Ты не хочешь ничего спросить?
Я качнул головой.
— Ты не хочешь на меня посмотреть?
Я снова качнул головой.
Она опустилась на колени рядом со мной и взяла меня за руку:
— Почему? Почему ты такой упрямый?
Я передернул плечами.
— Ведь теперь все это вообще не имеет значения! По большому счету, ты теперь не человек — у тебя не может быть своих желаний, чувств или стремлений...
— Тогда зачем было меня оживлять? Ведь раз у меня нет моих желаний, чувств и стремлений, значит, это уже не я. Чего ты добивалась? Моего тела? Делай теперь с ним что хочешь, но на большее не рассчитывай...
Она не ответила, поднялась и удалилась.
Я закрыл глаза. Мне действительно все равно, что теперь будет, но мысль о том, что она станет ласкать мое тело, заниматься с ним сексом или делать с ним еще что-то, была мне неприятна. Не то чтобы я не хотел этого — от одного воспоминания о том, какой она предстала передо мной в том магазине накануне моей смерти, у меня кровь приливала к паху. Но...
Последние рассказы автора
Отец кивнул, не глядя на меня.
Он сидел в кресле у камина вполоборота ко мне и задумчиво почесывал лоб. — Что-то случилось?
Конечно, я мог бы прочитать его мысли — он редко ставит барьеры — но сейчас мне этого делать не хотелось. Он вызвал меня не как обычно, а через Паркера, значит, дело касалось не...
Читать дальше →
Опять что-то грохочет. Пол под ногами ходит ходуном. Не выдерживаю и падаю на колени, упираясь руками в пол. Но грохот не прекращается. С потолка что-то падает совсем рядом. Опускаюсь грудью на пол и...
Читать дальше →
Подо мной — передо мной — ходили, бегали, суетились, искали меня люди.
Вот быстрым шагом пронеслась Флора. Ей навстречу огненным шаром пролетела Ранита. Они почти столкнулись, обменялись парой фраз и разошлись в разных направлениях.
Потом гуськом пробежали близнецы.
За ними, бряцая доспехами, прошагал строевым шагом Бенедикт.
Затем в противоположную сторону прошел Трент, громко скрипя резиновыми подошвами.
А я лежал, скрыв свою ауру и слившись с узором потолка.
В...
Читать дальше →
Я чертыхнулся, резко выдернул из ушей наушники и поставил ноги на пол. Тут же включилась деликатная подсветка и из динамика под потолком полилась тихая мелодия...
Читать дальше →
Сегодня наша годовщина. Ровно три года, как мы вместе. И я уже отмечаю ее одна.
Он позвонил еще три часа назад, сказал, что уже едет. Я знаю — на дорогу ему нужно никак не...
Читать дальше →