Тётушка Дженни (буржуйский инфантилизм)

 — Расслабь попку, — улыбнулась врач и широко раздвинув пальцами мои ягодицы, бесцеремонно сунула мне в попу термометр.

 — Какой испуганный взгляд, — сочувственно посмотрела на меня медсестра.

 — Чего ты так скривился? — улыбнулась врач, толкая термометр еще глубже, — Только не ври, что тебе больно. Термометр — это не клизма. Кстати, — врач оглянулась по сторонам, — Где твой подгузник?

Дженни молча подала врачу мой подгузник.

 — Надо постелить под попу, — сказала врач, пихнув под меня подгузник, — На всякий случай.

 — Боитесь, что наложит кучу? — со смехом спросила медсестра.

 — Представляешь, сегодня абсолютно все это делают, — сообщила врач моей тёте.

 — Какают после термометра? — улыбнулась Дженни, — Конечно, не мешает подстраховаться. От Томми сегодня всего можно ожидать.

Было ужасно стыдно лежать с термометром в попе — особенно когда врач начала щекотно ощупывать мои самые интимные места своими холодными пальцами.

 — Яички в норме, — улыбнулась она.

Неожиданно щекотка стала такой острой, что я непроизвольно задрыгал ногами.

 — Ого, какой сильный кремастерный рефлекс! — усмехнулась медсестра, показывая пальцем мне между ног, — У ясельных малышей гораздо слабее.

 — Этот рефлекс сильнее всего как раз в младшем школьном возрасте, — пояснила врач, — От шести до девяти лет.

 — А что, всем мальчикам положено так проверять яички? — с улыбкой поинтересовалась Дженни, — Вы же его просто щекочете.

 — Ага, кремастерный рефлекс проверяют щекоткой, — кивнула врач, снова принявшись нестерпимо щекотно трогать мою мошонку, — Видишь, как яички прячутся от моих пальцев, когда я их легонько трогаю? Сначала с левой стороны. Теперь с правой. А если пощекотать за мошонкой, оба яичка подтягиваются.

 — Так интересно, — улыбнулась Дженни.

Послышался тихий писк электронного термометра.

 — 97.9— сообщила врач, быстро вытащив градусник у меня из попы, — Абсолютно здоров.

Почувствовав, что врач опустила мои ноги вниз, я облегченно вздохнул, что унизительный осмотр наконец закончен.

 — Куда? — улыбнулась она, когда я попытался встать с кушетки, — Можешь полежать еще минуту? Проверю тебе писюнчик, раз твоя тётя так о нём беспокоится.

 — Он у мальчишки и вправду как у грудного, — заметила медсестра, разглядывая меня между ног, — Маленький и с плотным хоботком.

 — Ага, очень подозрительный хоботок, — нахмурилась врач, ощупывая мою письку.

Вынужденный лежать голышом и терпеть неприятные манипуляции, я не знал, куда деться от стыда.

 — В восьмилетнем возрасте крайняя плоть уже должна легко открываться, — сказала врач моей тёте, — Впрочем, если писает нормально, не о чем пока беспокоиться. Вот если к подростковому возрасту не откроется, тогда конечно потребуется помощь хирурга.

 — Значит не будете ничего открывать, — разочарованно протянула Дженни, — А как тогда мыть ему писюнчик, если кожица не оттягивается?

 — Оттяни, насколько сможешь, и помой, — улыбнулась врач.

 — С мылом? — уточнила Дженни.

 — Конечно с мылом, — сказала врач, — Он у тебя надеюсь ежедневно принимает ванну?

 — А что, даже таких больших положено каждый день купать? — удивилась моя тётя.

 — Конечно положено, — ответила врач, — А если не получается искупать, надо обязательно перед сном подмывать с мылом.

 — Попу и между ножек? — спросила Дженни.

 — Ага, — кивнула врач, — Но всё-таки лучше, чтобы ежедневно принимал ванну.

 — Я постараюсь каждый вечер Томми купать, — пообещала врачу Дженни.

 — Именно в ванне, а не под душем, — добавила врач, — Если мальчика ежедневно купают в ванне, там, под кожицей ничего не успевает скопиться. Вода все вымывает.

 — Понятно, — кивнула Дженни.

 — Можешь вставать, — сказала мне врач, — Остался только анализ мочи.

 — Сейчас дам ему баночку, — засуетилась медсестра.

Я слез с кушетки, нерешительно взяв протянутую мне маленькую пластмассовую баночку.

 — Надо туда пописать, — с улыбкой попросила меня медсестра.

 — А где у вас детям положено этим заниматься? — поинтересовалась Дженни.

 — Такого большого наверно лучше отправить в туалет, — сказала врач, — Хотя наших обычных пациентов — дошколят — никто, понятно, туда не водит.

 — Они что писают в баночку прямо тут, в кабинете? — хихикнула Дженни

 — Писают тут, — кивнула врач, направляясь с моими бумагами к двери.

 — Грудные малыши на кушетке под присмотром мам, — пояснила медсестра, — А дети постарше — вон там за ширмой. У нас там стоит детский горшок.

Медсестра махнула рукой на небольшую ширму в углу комнаты.

 — Слышал, Томми? — обратилась ко мне Дженни, — Быстро марш за ширму! И без полной баночки не возвращайся!

Весь красный от стыда, я продолжал стоять посреди кабинета, не представляя, как писать в присутствии двух молодых женщин — даже за ширмой.

 — Так и собираешься стоять перед нами голышом? — ехидно улыбнулась моя тётя, — Не начну тебя одевать, пока не пописаешь в баночку.

 — Может нам выйти? — предложила медсестра, — А то так стесняется.

 — Вот еще! — фыркнула Дженни, — Не надо никуда выходить. Пусть скажет спасибо, что разрешили всё делать за ширмой, а не у нас на виду.

«Все равно будет слышно, как я писаю» — обиженно подумал я, отправившись за ширму.

 — Ну? — послышался через полминуты строгий голос моей тёти, — Ты собираешься писать или нет?

Я посмотрел на стоящий у моих ног детский горшок и еще больше покраснел.

 — Не слышу струйки! — снова обратилась ко мне Дженни, — Забыл, зачем нужен горшок? Или тебе кто-то должен, как годовалому, держать писюнчик и приговаривать «пись-пись»?

 — Ага, сходи подержи ему писюнчик, — засмеялась медсестра.

 — Даю тебе, Томми, еще минуту, — сказала Дженни, — И если не пописаешь, действительно приду к тебе за ширму.

«Они от меня не отстанут» — с обидой подумал я.

 — Я не шучу, — продолжила Дженни, — Приду и заставлю писать в моем присутствии.

В комнате повисло тяжелое молчание.

 — Ничего доверить нельзя, — снова принялась ворчать моя тётя, — Даже такую простую вещь, как в баночку пописать.

Неожиданный скрип стула заставил меня испуганно вздрогнуть.

 — Даю тебе последнее предупреждение, — послышался голос моей тёти.

Я тяжело вздохнул и начал писать.

 — Наконец понял чего от него хотят, — хихикнула Дженни.

Слушая журчание собственной струйки, мне хотелось провалиться под землю от стыда.

 — Не забудь подставить под струйку баночку, — напомнила из-за ширмы моя тётя.

Я подставил под горячую струю пластмассовую баночку и наполнив ее, снова принялся писать в горшок.

 — Всё? — раздался у меня за спиной голос тёти, — Давай сюда баночку. А горшок сейчас выльем в раковину.

Вылив и помыв пластмассовый горшок, Дженни вывела ...  Читать дальше →