Тётушка Дженни (буржуйский инфантилизм)

В восьмилетнем возрасте я почти не помнил своего раннего детства. Ни отца, с которым мама развелась, когда я был ясельным малышом, ни оставшихся в Техасе бабушки с дедушкой. Мы с мамой уехали из Техаса в Пенсильванию через полгода после развода. Мне тогда было около трёх. Единственной, кого я смутно помнил, была мамина младшая сестра Дженни. Почему-то запомнилась только она — красивая старшеклассница, которую я, трёхлетний карапуз, просто боготворил.

Теперь, через пять лет, мне предстояло увидеть ее снова. И не просто увидеть, а жить с Дженни в одном доме. Уезжавшая в заграничную командировку мама почему-то решила отправить меня на месяц к дедушке с бабушкой.

 — Ну вот и приехали, — сказала мама, расплатившись с таксистом, высадившим нас перед солидным двухэтажным домом.

 — Привет, Мэгги! — радостно улыбнулась выбежавшая нам навстречу Дженни.

 — Привет! — расплылась в улыбке мама, обняв сестру, — Целую вечность не виделись.

Я не мог оторвать взгляд от ослепительно красивой светловолосой девушки.

 — Как Томми подрос, — улыбнулась Дженни, — А я его последний раз видела трёхлетним малышом. Помнишь, Мэгги, как мы приучали его к горшку?

 — Еще бы не помнить, как ты Томми на горшок сажала, — усмехнулась мама.

 — Только он предпочитал всё делать в штанишки, — засмеялась Дженни.

«Как мама может вспоминать такие вещи?» — обиженно подумал я, густо покраснев.

 — Такой же стеснительный, — улыбнулась Дженни, бросив на меня беглый взгляд, — Ну что, идём в дом?

Мы зашли в дом, оказавшись в просторной гостиной.

 — Тут за пять лет ничего не изменилось, — сказала мама, оглянувшись по сторонам.

 — Скоро изменится, — усмехнулась Дженни, — Осенью наконец уезжаю от родителей.

 — Точно, — вспомнила мама, — Ты ж поступила в университет в другом штате.

 — Даже если б не поступила, все равно б уехала, — заявила Дженни, — В 19 лет уже пора жить отдельно.

 — Хорошо, что ты пока здесь, — сказала мама, — А то пришлось бы тащить Томми с собой в командировку.

Я тяжело вздохнул, вспомнив, что маму ждала месячная комвндировка в Китай.

 — У меня больше не с кем его оставить, — вздохнула она, — Только тут: с тобой или с родителями. А они еще шесть недель в разных круизах проведут.

 — И почему все люди, выйдя на пенсию, начинают путешествовать? — улыбнулась Дженни.

Мама отнесла большую сумку с моими вещами в гостевую спальню на первом этаже.

 — Справишься с Томми одна? — спросила она у сестры, вернувшись в гостиную.

 — Конечно справлюсь, — улыбнулась моя молодая тётя, — Он же не годовалый. Подгузники менять не нужно.

 — Как тебе сказать, — замялась мама и взяв Дженни за руку, увела ее на кухню.

«О чем они там секретничают?» — недовольно подумал я, прислушиваясь к доносившимся из-за прикрытой двери приглушенным голосам.

 — Томми в последнее время начал часто мочить постель, — предупредила сестру мама.

 — В восемь лет? — удивилась Дженни.

 — Ага, — вздохнула мама, — Просто не знаю, что делать. Так не хотелось тебя обременять. Но у кого его еще оставить на время этой командировки? Особенно с этой проблемой.

 — Не волнуйся, Мэгги, — успокоила мою маму Дженни, — Я найду, как с этим бороться.

Насмешливо-уверенный тон Дженни меня сразу насторожил, но я постарался отогнать неприятные мысли. Я просто не представлял, как можно в чужом доме описаться. Особенно при тёте, в которую я был тайно влюблён. «Никак нельзя перед ней позориться» — подумал я.

С этой мыслью я в тот день и заснул, твердо решив проснуться сухим. Впрочем несмотря на данное самому себе слово утром я с ужасом обнаружил, что описался. «Что делать?» — в панике подумал я и вспомнив, как все обычно происходило у меня дома, отнёс мокрое постельное белье в стиральную машину, а сам пошёл в душ. К счастью тётя ничего не заметила, потому что я проснулся на полчаса раньше ее. Я пребывал в счастливом неведении до вечера — пока не лёг спать, обнаружив под простынью голубую клеенку. Разумеется, от Дженни невозможно было ничего скрыть. Но моя тётя предпочла тактично промолчать.

Утром следующего дня история повторилась. Правда в этот раз судя по доносившейся из кухни возне тётя проснулась до меня. Решив, как вчера, «незаметно» отнести мокрое бельё в стиральную машину, я вылез из постели и начал быстро стягивать с матраса простынь.

 — Оставь! — раздался у меня за спиной недовольный голос Дженни.

Я застыл на месте, чувствуя, как щеки быстро покрываются румянцем стыда.

 — Опять описался! — проворчала тётя, подойдя к моей кровати.

 — Я... я не специально, — смущенно выдавил я, не зная, как оправдаться.

 — Вчера я тебе ничего не сказала, — вздохнула Дженни, — Но две ночи подряд? Придётся принимать меры.

Сказано это было очень спокойно, но таким ледяным тоном, что у меня по спине пробежали мурашки.

 — Только посмотри на себя! — неодобрительно покачала головой Дженни, — Быстро в душ! Я сама займусь твоей постелью.

Я взял со стула свою одежду и поплёлся в душ.

 — Не забудь почистить зубы! — крикнула мне вдогонку Дженни.

«Раскомандовалась» — недовольно скривился я. Дженни и вправду как подменили. Несмотря на 11-летнюю разницу в возрасте тётя никогда не разговаривала со мной таким тоном. «Прям как с детсадовским малышом, — обиженно подумал я, — Даже мама так не командует. А эта вообще только год назад закончила школу»

За завтраком Дженни снова принялась меня отчитывать — таким снисходительно-насмешливым тоном, как будто разговаривала с трёхлетним малышом. Была еще одна еле уловимая интонация, которая сразу меня насторожила. Чувствовалось, что моя тётя что-то затеяла.

 — Еще тот подарок мне достался, — вздохнула Дженни, складывая тарелки в посудомоечную машину, — Ты что из вредности это делаешь? Чем я тебе не угодила?

 — Я... — промямлил я, краснея от стыда, — Я больше не буду. Этого больше не повторится.

 — Ага не повторится, — усмехнулась Дженни, — Скоро и днём начнёшь в штаны писать. Прям как ясельный карапуз, которого никак не могут приучить к горшку. Ничуть не изменился с тех пор, как я тебя последний раз видела. Те же, что и пять лет назад, проблемы с мокрыми штанишками.

 — Я не ясельный! — возмутился я, с трудом сдерживаясь, чтобы не зареветь от обиды.

 — Ты это кому другому рассказывай, — бросила Дженни, — И я с тобой в отличие от твоей мамы церемониться не собираюсь! Будешь у меня с сегодняшнего дня носить подгузники!

 — Подгузники? — пробормотал я, шокированный заявлением тёти, — Мне не нужны подгузники.

 — Еще как нужны, — усмехнулась Дженни, — И ночью, и днём.

 — Днём? — удивился я, отказываясь верить тётиным словам.

 — Да, да, днём, — язвительно улыбнулась Дженни, — Дети, которые каждое утро просыпаются мокрыми, обычно и днём писают в штанишки. Надеюсь ты их у мамы только мочишь. Или с большими делами такая же история?

 — Что?! — закричал я, захлебнувшись от возмущения.

 — Не соневаюсь, что ты до сих пор какаешь в штаны, — усмехнулась Дженни, — Такое чувство, что прямо сегодня меня кучей в штанишках осчастливишь..

Сказано это было с такой коварной ...