Охота на куропаток. 07. Варвар в библиотеке

 — Вот, — протягивает она ему свёрток. — Тут крабы консервиро-ванные, балык, икра, морские гребешки и прочая разность.

Одной рукой забирая этот свёрсток, Женя другой обхватывает её за талию, прижимает к себе и целует. Она делает попытку осво-бодиться от его объятия:

 — Что вы, Евгений Алексеевич! А если кто войдёт сюда?

Он кладёт пакет на стол, направляется к двери и запирает её.

 — Теперь никто не сможет нарушить нашего уединения, — говорит он, возвращаясь к ней и беря её за талию уже двумя руками.

Она упирается своими руками в его грудь и не даёт ему возможности снова поцеловать себя.

 — Евгений Алексеевич! Ну что вы? Я не затем пришла сюда!..

Он берёт её под мышки, с некоторым напряжением (всё-таки тяжеловато!) отрывает её от пола, делает пару шагов к столу, усаживает её на него и располагается рядом, удерживая за плечи.

 — Прежде всего я хочу выразить вам признательность за внимание и заботу, которые вы всё это время проявляли к моей особе. А как выразить эту признательность, я не знаю... Вот вы мне принесли всякие вкусные вещи. А что я вам могу дать в обмен?... Так что, нижайше прошу, примите мои поцелуи...

 — Какой же вы настырный!...

Губы их сливаются, языки находят друг друга...

 — Надо ли? — как-то уж очень не категорически спрашивает она, обнаружив, что он начинает расстёгивать пуговки на её кофточке.

 — Что вы имеете в виду, Танечка?

 — Ваши пальчики... Уж очень они бесстыжие...

 — Да нет, просто любопытные...

И снова покрывает её губы поцелуем. А любопытные пальцы уже пробуют проникнуть под чашечки бюстгальтера.

 — Да они не любопытные, а наглые... Иначе не скажешь.

 — Наглые, это когда наголо, то есть при людях, делаются зазор-ные вещи. От людей мы закрылись. А что зазорного в том, что я хочу взглянуть на ваши перси?

 — Зачем же их прячут от посторонних взоров?

 — Вы их и от мужа прячете?

 — Специально никто не прячет, но и не демонстрирует даже пе-ред мужем...

 — Интересно, а как он предпочитает наслаждаться ими — на ощупь или наглядно, то есть глазами?

 — А вам что за дело? Да и не посторонний он мне... Муж всё-таки...

 — Я к сожалению, не муж вам, но и совсем посторонним с некоторых пор не считаю... Не так ли?

 — И что из этого следует?

 — А то, что я хоть и имел счастье держать их в своих руках, но видеть не видел, а теперь мне хотелось бы получить от вас и такую милость.

Он разворачивает её спиной к себе и запускает руки под распаханную кофточку, чтобы нащупать и расстегнуть застёжки от бюстгальтера.

 — Но ведь стыдно же! — произносит она, и резко повернувшись к нему, обнимает его за шею и покрывает частыми поцелуями.

 — Стыдно — это то, что видно... А ни вы, ни я пока не видим, как освободиться от этого проклятого лифчика... Никак не могу расстег-нуть его... Помогите же!..

 — Ничего себе! У вас совесть есть, предлагать мне такие вещи?

 — Ну тогда, раз не хотите помочь, не мешайте!

Он опять разворачивает её спиною к себе и, уже задрав на плечи полы кофточки и приспустив верхний край комбинации, пытается разъединить застёжки, соединяющие лямки бюстгальтера. Сразу это у него не получается.

 — Вот ведь, казалось бы секундное дело, — сетует он, — а выходит заминка...

Повернув к нему голову, она спрашивает насмешливо:

 — Неужто опыта не хватает?..

 — А вы что думаете? Тут сноровка нужна... Так что простите меня, неопытного... Ну вот, наконец-то... Оказывается, одну надо было вверх подать, а другую вниз...

 — А вы не знали?

Она ещё больше поворачивает к нему свою голову и прижимается щекой к его лицу. Глаза её закрыты, локти прижаты к бокам, но не так уж сильно, чтобы помешать его ладоням проникнуть под мышки, а вслед за тем и под ладони, прикрывающие груди.

 — Да дайте же мне взглянуть на ваши лельки!..

 — Зачем?..

 — Да затем, чтобы полюбоваться ими!..

Теперь она сидит в пол оборота к нему, а он поддерживает её груди снизу, слегка колыша их.

 — Ну что за прелесть!

 — И чего вы там прелестного нашли?

И предпринимает некоторое усилие, чтобы освободиться от его рук.

 — Нет, нет! Что вы! Позвольте мне поцеловать эти мякотишки...

Он склоняется и легко касается их губами, облизывает кожу на них и между ними, а затем берёт в рот по очереди соски...

Она молчит... Глаза её всё также закрыты, а пальцы рук судорожно перебирают волосы на голове юноши. Но ситуация меняется, едва только он, не отрывая рта от её бюста, предпринимает попытку просунуть обе руки ей под юбку — одну вдоль живота, другую вдоль поясницы. Она вскрикивает, резко отталкивает его от себя и соскакивает с крышки стола на пол...

 — Только не это! — восклицает она.

 — Что это? — интересуется Женя, также соскальзывая на пол, и беря её за плечи.

Она неожиданно всхлипывает и заливается слезами.

 — Я... я... не...

Рыдания так и не позволяют ей произнести то, что она собиралась сказать.

 — Успокойтесь, Танечка... Ну что вы разнервничались? Чем я вас обидел?..

Он осушает поцелуями её мокрое от слёз лицо. Продолжая всхлипывать, она обнимает его за шею и, прильнув к уху, с упрёком шепчет ему:

 — Ну как вы не можете понять, что я... что я ни разу... что мне... что мне никогда не приходилось... Понимаете?... Чему вы смеётесь?..

 — Жаль, что у нас так мало времени, иначе я бы попросил вас поведать мне про ваш первый поцелуй, про вашу первую брачную ночь... Меня такие рассказы очень интересуют... У нас в институте девицы попом звали меня за то, что я с готовностью выслушивал их исповеди... Однако и сам я мог бы поделиться бы с вами своим опытом... Ведь у меня тоже что найдётся вам рассказать... И думаю, что это было бы вам небезынтересно... Но для этого, надеюсь, у нас найдётся ещё время при нашем свидании в Южном... А сейчас дайте мне взглянуть вам в глаза... Ну конечно: ловлайт ин ё эйз!..

 — Это по-каковски?

 — По-английски.

 — И что значит?

 — Свет любви в ваших глазах. И скрыть его нельзя. А любовь...

Пальцы рук его неспешно и осторожно исследуют, как крепится пояс её юбки и, обнаружив, что это целых четыре маленьких крючочка (два на боках и по одному спереди и сзади) принимаются потихонечку их один за другим разъединять. А сам он в то же время без умолку продолжает говорить:

 — А любовь заставляет на многое смотреть иначе, делать то, о чём и думать было страшно... Другими словами, настоящая любовь всегда безоглядна...

 — На что вы меня толкаете? — горестно восклицает она.

Вместо ответа он покрывает её поцелуями, ничего не оставляя без прикосновений своих губ: ни глаз, ни мочек ушей, ни шеи, ни (опять) грудей...

 — А теперь я прошу вашего позволения поцеловать ваш пупочек...

 — Это ещё что за прихоть?... До сих пор вы не нуждались, вроде бы, ни в каких моих позволениях... Что вдруг сейчас просите?

 — Нижайше умоляю!..

 — Почему нижайше?

 — Потому что для этого надо будет стать на колени перед вами...

 — На коленях?... Передо мною?... Не смешите меня!..

Продолжая держаться за её талию, Женя опускается на колени перед ней, вытаскивает ...  Читать дальше →