Кровь на песке (2 часть)

Раним холодным утром следующего дня, когда раскаленный яркий диск лишь начал свой путь по небосклону, Иван Галичин, завернувшись в теплый халат, с непонятной смесью чувств смотрел на лежащее перед ним обнаженное девичье тело. На лице Захры все еще пребывала довольная улыбка. Иван опустил сверкающую в рассветных лучах саблю.

Девушка слабо пошевелилась. Поежилась. Закутав ее от холода, Иван поднялся и отошел в сторону. Он так и не смог выполнить задуманного. Холод должен был прочистить мозги.

Проснувшись, он с удивлением обнаружил, что его пленница безмятежна и счастлива. Самое время покинуть этот мир. Но, бросив взгляд на ее тело, он вновь возжелал его. Влечение было невыносимым. С трудом, но Галичин взял себя в руки: сделав это, он уже не сможет хладнокровно убить. Но, с другой стороны — он и сейчас не может. Подождать когда уйдет влечение? Утолить свою похоть?

Вчерашний вопрос вновь ярко пылал в его мозгу: что же делать с девушкой? Тряхнув головой, он отбросил сомнения. Сейчас. Сейчас же. Он решительно навис над своей жертвой...

 — Не спеши, — раздался внезапно скрипучий надтреснутый голос.

Иван резко развернулся. Позади него уродливой тенью горбилась низкая фигура старухи в черном изношенном халате. Как она смогла подкрасться, подумал Галичин. Видимо он был чересчур погружен в свои мысли.

 — Не делай то, чего задумал.

 — О чем ты говоришь, женщина?

 — Темные джинны, — таинственно произнесла старуха, — открыли мне будущее, прошлое и настоящее. Они и привели сегодня меня к тебе, батыр.

 — Что за чушь ты несешь?

 — Я помогу отомстить твоему врагу, и верну то, что он у тебя отнял.

 — Ты безумна, ведьма! — Иван замахнулся на нее саблей.

 — Хочешь, я отвечу на твой вопрос? — быстро спросила старуха, — Я скажу тебе, что делать с девушкой?

Галичин так и замер.

 — Ты желал ей зла. Но твоя душа разрывается. Выслушай меня, и покой вернется.

 — Что ты... Как... — не сразу нашелся Иван.

 — Два года назад, — начала женщина, — У меня была семья — дочь почти такого же возраста, — она указала на спящую девушку.

 — Не понимаю...

 — Я была счастлива и носила белые одежды, — старуха, казалось, уже не обращала на собеседника никакого внимания, — Моя дочь хотела выйти замуж. За Муфди. Он пастух, и из хорошей семьи.

 — О чем ты говоришь?!

 — Неожиданно, — голос рассказчицы зазвенел от гнева, — с восхода явились всадники. Они убили всех мужчин, изнасиловали и обрекли на голодную смерть женщин. А один из них забрал мою юную дочь с собой.

 — И что мне с того?!

 — Он ездит на огромном черном жеребце, и его поганое лицо пересекает застарелый шрам от турецкой сабли!

Иван опустил оружие. Его голубые глаза угрожающе сузились:

 — Продолжай, женщина.

 — Хан Касим привез мою дочь в свой проклятый шатер. Он бросил ее чистое обнаженное тело на грязный ковер. Шайтан овладел им при виде девичьей наготы, и поганый тут же взял ее силой. Но разум его помутился от непомерной гордыни, и шакал возжелал чтобы девушка проглотила его отравленное семя. Моя дочь плюнула трусу в лицо, и негодяй умылся своими мерзостными нечистотами, — поначалу тихий голос старухи гремел под конец, словно она поведала об эпической битве.

 — Что сталось с твоей дочерью, — спокойно поинтересовался Галичин.

 — Касим отдал ее своим войнам. Их было больше трех сотен. Ее тело продолжали насиловать даже после того, как душа проследовала к Аллаху.

 — Ты хочешь мести?

 — Два года я ношу черные одежды и посыпаю голову пеплом, — сквозь сжатые зубы прошипела старуха, — Касим узнает, какую силу имеет проклятье матери.

 — Это глупо, — пожал плечами Иван, — Что ты сможешь одна, против всей орды?

 — Я не одна! Я продала душу Темным джинам. Они дали мне средство! Пять лет я следую за кочевьем Касима. Пять лет я собираю кости убитых им девушек. Когда перед лицом убийцы я окроплю их своей сочащейся справедливой ненавестью кровью, они восстанут и отомстят мучителю...

 — Бред, — Галичин с опаской покосился на висящий у старой ведьмы на поясе тяжелый мешок. Очевидно, он действительно был полон костей.

 — Послушай, батыр, без твоей помощи мне не обойтись. И я готова щедро за нее заплатить. Я верну тебе то, что у тебя отняли — царскую дочь!

Иван опешил:

 — Ты знаешь слишком много, чтобы...

 — Ты забываешь, меня привели сюда джины. А от них у смертных не может быть тайн.

Галичину пришлось собраться с мыслями чтобы задать следующий вопрос:

 — Ты можешь вылечить девчонку?

Старуха рассмеялась, словно стая ворон слетела с дерева:

 — Нет. Я могу тебе дать другую.

Иван придвинулся вплотную к облепленному бородавками морщинистому лицу.

 — У собаки-Касима есть дочь, — заверила его колдунья, — он отнял у тебя добычу, он и вернет ее.

В принципе, подумал Галичин, она права. Какая разница — дочь хана, такая же принцесса, как и дочь калифа. Заказчику должно быть все равно.

 — А я решу другую твою проблему, — старуха указала глазами на свернувшуюся под одеждами пленницу, — Заберу обратно свою дочь...

По зрелому размышлению, все это сильно отдавало полным безумием. Не то, чтобы Иван Галичин не верил в силу дьявола, или его служителей — колдунов. Но целиком и полностью положится на какое-то проклятье...

Однако Иван по натуре был авантюристом. Кроме того, ему было откровенно жаль уплывающего барыша. Да и искалеченную девушку, как оказалось, не так то легко было лишить жизни. В общем, подвел он итог: терять ему особо нечего, а шанс на выигрыш есть. Мелкий, призрачный, но есть.

Три человека поспешно двинулись в противоположную сторону от идущего на закат солнца.

***

Ранним утром следующего дня безумная ведьма привела спутников в большое шумное стойбище. Вокруг сгрудившихся в кучу нескольких десятков шатров стояли, бродили, прыгали тысячи лошадей. Поджарые подростки на тощих кобылах изо всех сил пытались отогнать многочисленное стадо подальше в степь.

Старуха смело проследовала к самому наибеднейшему из шатров:

 — Это слуги Касима. Я живу у них, — прошептала она Ивану, — Дай хозяевам, медную монету. Они пустят нас на ночь.

Появившаяся из-под полога шатра грязная женщина настороженно уставилась на гостей. Галичин, повинуясь словам старухи, протянул блестящий багряный круглячок.

 — Касима сейчас нет, — по прежнему шепотом сообщила ведьма, когда путники обосновались внутри темного шатра, — Он ускакал на рассвете. Будет поздно.

Иван достал кусок засохшего хлеба, все, что осталось от взятой на побережье провизии. Разделил на три части. Старуха, сухо рассмеявшись, отказалась. Галичин отдал ее кусок жадно глядящей из темноты женщине. Та набросилась так, словно неделю не ела.

 — Тебе нужно выспаться, — прошипела Ивану старуха, — Мы шли всю ночь, а тебе нужна сила.

Она нехорошо усмехнулась и корявым пальцем указала на слизывающую с ладони хлебные крошки женщину:

 — Зря ты отдал ей еду... Но, не воротишь. Мы оставим тебя.

Не сильно церемонясь, ведьма выгнала из шатра и беспрекословную девушку, и что-то лепечущую хозяйку: — Спи...

Вопреки ожиданиям Ивана, сон действительно довольно быстро сморил его. Сказалось напряжение прошедших суток. Вновь стремительно приближались просторы родины, он уже видел, ощущал, чувствовал ...