Время перемен

повторно проверяться. Ма, если мы не поменяемся, то я закончу тем, что стану матерью собственного брата или сестры. Но я не могу. — Похоже, у тебя не слишком богатый выбор, — она пожала плечами и потрогала мой живот. — Мам, пожалуйста. Прости меня за все, что я говорил тебе, за все, что сделал. Если ты хоть немного любишь меня, верни все обратно, — не выдержав напряжения последних дней, я расплакался, проклиная ее тело. — Я лучше вернусь в свое изуродованное тело, лучше окажусь среди людей, считающих меня пидором, чем пройду через это. — А ты ведь здорово испуган, верно? — осведомилась она. — Да, — так странно было возвращаться к обычному разговору, я просто не знал, что еще сказать. — Пожалуйста, прекрати этот ужас. — Карл, я не имею никакого отношения к этим странным изменениям. Когда это случилось, я была так же шокирована и беспомощна, как и ты, — она нежно взяла меня за руку. — Я сожалею, что так произошло, но мне пришлось полюбить твое телу. Конечно, я скучаю по старому доброму супружескому сексу, но и сейчас мне совсем неплохо. — Она говорила абсолютно искренно. — Тебе придется смириться с тем, что произошло, это еще не конец жизни. — Но, я НЕ хочу твоего ребенка! — запротестовал я. — Это нечестно. — Карл, милый, — это не мой ребенок, — мать улыбнулась и напомнила мне. — Через несколько дней после перемены у тебя случились месячные, а потом еще одни. Нет, дорогой — это твой ребенок. Я не знал, что и думать. Последние несколько дней я проклинал мать, взвалившую на меня это бремя, но она ту не причем. Я не хотел трахаться с отцом, но трахался. Так что все последствия — моя вина. — Что же мне делать? — Не беспокойся, я буду рядом и помогу тебе. А, кроме того, можешь рассчитывать на своего отца. Она действительно была счастлива. Она радовалась не моему горю или свершившейся материнской мести — она радовалась за меня. Абсолютно запутавшись, я прошептал: — Я... я еще ему ничего не сказал. — Понимаю, но тебе придется. — Мамочка... Крепко обняв меня, она положила мою голову себе на плечо и мягко покачала. — Поплачь, — ласково сказала она. — Не стесняйся. Мы сидели так довольно долго, и никто из нас не проронил ни словечка. Уже давно мы так не проявляли свои чувства. Наконец, мама выдавила из себя: — Мне... мне тоже очень. Я никогда не хотела, на самом деле, как-то задеть тебя. Не смотря на то, что думал я сейчас только о своих проблемах, было видно, что она говорит правду. Тем тяжелее мне было рассказать ей о своих планах на будущее: — Мама, извини, если это как-то заденет тебя, но я могу остаться с отцом. Боль, стыд, чувство вины — для меня одного это слишком много. Вынужденный признать тот факт, что я застрял в ее жизни, мне пришлось сделать не легкий выбор. Коли это теперь моя жизнь, то жить я буду, так как лучше для меня. — Милый, ты просто расстроен, — ее голос звучал так, как голос матери, по которой я так скучал, но говорила она вовсе не то, что мне хотелось от нее услышать. — Ты не можешь справиться с ребенком в одиночку. Отец НУЖЕН тебе. — Мам, он мне не нужен, — черт, что с ней такое? Не думал, что придеться раскрывать свою тайну, но другого выхода, похоже, нет. Встав с дивана, я принялся расхаживать по комнате туда-сюда. — У меня есть... есть другой человек. Человек, которого, по моему, я люблю, тот с которым я смогу остаться. Он не только поддержит меня, но и даст мне то в чем я нуждаюсь. Даст мне то, чего не может дать отец. — Нет, ты не можешь так поступить, — она явно разозлилась. — Я не собираюсь позволить тебе разрушить то, что мы с твоим отцом создали. — И что же вы такое СОЗДАЛИ? — поинтересовался я, и прежде чем она смогла ответить, выдал. — Это Шарлин, мам. Взгляд матери представлял смесь злости и отвращения. — Мы уже почти два месяца с ней любовницы, и считаем, что нам нужно жить вместе. Нервничая, я попытался как можно лучше объяснить все матери, но она даже не думала слушать меня. — Сволочь! — мать соскочила с дивана, и сильная пощечина швырнула меня на мол. — Как же ты посмел. Я готова забыть твое видео с той проблядью, но это уже чересчур. Это не какой-нибудь там эксперимент в первый день. — Мам, я люблю ее, — снова слезы потекли у меня из глаз, как она может злиться на меня за это, хотя в моем теле приобрела солидный гомосексуальный опыт, тут-то я все понял. — Да, Шар была права. — Не произноси ее имени больше в моем доме. Эта ебанная лесбиянка больше мне не подруга! — нависнув надо мной, она рявкнула. — Я запрещаю тебе видеться с ней. Ты ОСТАНЕШЬСЯ со своим отцом, и он воспитает ТВОЕГО ребенка. — Нет, мам. Я не сделаю этого. Как же ты не понимаешь? Я просто не могу! — Так, так, — прорычала она, поднимая меня с пола и забрасывая себе на плечо. — Сейчас я подправлю твою сексуальную ориентацию раз и навсегда. Я сопротивлялся изо всех сил — щипался, кусался, лягался. Бесполезно, мое старое тело было сильнее нового. Она направилась в мою — теперь уже ее — спальню, и ногой открыла дверь. В ту минуту, когда она бросила меня на кровать, я перевернулся и попытался сбежать из комнаты. — Ну, уж нет! — взвизгнула мать и легко перехватила меня в дверях... Приложив меня головой об косяк, она вопила: — Ты не уйдешь отсюда, пока я не сделаю с тобой то, что ДОЛЖНА была сделать с твоей сестрой! Она снова ударила меня о косяк, не вырубив окончательно, но сломив волю к сопротивлению. Оттащив меня обратно на постель, мать разорвала на мне одежду и привязала руки чулками к изголовью. — М-мам, пожалуйста, не надо, — несмотря на раскалывающуюся от боли голову я попытался уговорить ее. — Мы... мы можем что-нибудь придумать — О да, что-нибудь мы обязательно придумаем. Мы придумаем, как выкинуть из твоей милой головки все эти грязные лесбийские извращенные мыслишки. Она раздевалась, а на губах у нее блуждала безумная улыбка. — Отец был слишком нежен с тобой, слишком мягок. Пришло время научить тебя, что на самом деле любят мужчины. Мать на самом деле собиралась сделать это. Находясь в моем теле, она хотела изнасиловать меня. — Нет, пожалуйста! — истерически завопил я. — Не надо! Ты сейчас просто разозлилась! Мам, ты же не... Запихнув мне в рот свой грязный носок, она прикрикнула: — Урок первый — ЛЕЖАТЬ ТИХО! Вытащив из-за постели скотч, мать закрепила кляп. На ее (моем) теле заметил две татуировки. На правом бицепсе — «беру в рот», на левом — «даю в жопу». Ей было недостаточно разрушить мою жизнь, она решила рассказать о своих извращениях всему миру. Удостоверившись, что я крепко связан, она уселась мне на живот. С безумным блеском в глазах, мать стала ласкать член. — Ну, как, он тебе нравится? А? Я окаменел. Она не шутила, когда говорила о пирсинге члена. Сквозь головку проходил длинный металлический штырь, закругленные концы которого торчали с двух сторон. Это выглядело не только гротескно, но и чертовски болезненно. Сдавив мои сиськи, она плюнула себе на руку и размазав слюну по стволу. — У Эла такой же штырь только на языке. И теперь всякий раз, когда он отсасывает у меня, то наши украшеньица исполняют маленький сексуальный танец. Все еще скалясь, сильным движением бедер, она загнала хуй в ложбину между грудей и стала меня трахать. Хотя ее руки и грубо мяли мне сиськи, а металл холодил кожу, но я не мог отрицать того, что постепенно завожусь. Как бы мне не было страшно и противно, но явная извращенность ситуация возбуждала меня. Я вовсе этого не хотел, но именно так все и было. — Видишь, видишь! — триумфально расхохоталась она. — У тебя соски как камень. Да, ты, мамуля, кайф ловишь! Сделав еще несколько толчков, она отпустила сиськи, и сползла вниз. — Готова к ебле, ...  Читать дальше →