Евгений О

 — За день — очень хороший результат. Принесите следующий размер.

Вставленный расширитель был объемнее и куда болезненнее прежнего. К тому же ягодицы Евгения еще горели. В таком положении он оставался еще около получаса, пока наказанию подвергся неизвестный еще Евгению темноволосый юноша. Его проступок был явно более легким. Нагой пациент лег на скамью и кнут несколько раз опустился на его вздрагивающие ягодицы. Не без удивления Евгений увидел, что во время экзекуции выпоротый юноша кончил — только от прикосновений кнута и от трения бедрами о поверхность доски.

Перед уходом старшая сестра отвязала Евгения, который тут же упал на колени, и приказала всем облачиться в принесенную ночную форму — трусики и ночнушки. Свет тут же погасили. Лежа во тьме, Евгений размышлял о своей судьбе. Мог ли он еще недавно представить, что окажется в такой лечебнице и что такие вообще существуют? Понемногу раскрывая рабскую сторону своей личности, он приближался и к осознанию рабства вообще. Ведь рабство — у условностей, у общества — это вся жизнь. Не лучше ли перестать скрывать это, вынести подавляемое наружу и сделать органически естественной частью существования. Ничего плохого в повиновении он не видел; кто-то подчиняется, кто-то приказывает, а вместе они создают нерасторжимое единство. И тогда любовь перестает быть абстракцией, становится необходимостью. Но об этом ему еще предстояло порассуждать. И Евгений провалился в сон, лежа на марлевых простынях в стерильно чистом помещении.

Утро началось с легких гимнастических упражнений, адаптированных вроде бы для женщин. Затем провели в душ. Но раздетых пациентов перед душевой провели в большую комнату, где руки их были привязаны к потолочным крюкам, а ноги — к кольцам в полу. Сзади выстроились сестры, у каждой в руках была плеть. Но и этим дело не ограничилось. В другую дверь, сопровождаемые сестрами, вошли восемь юных существ. Евгений долгое время не мог понять, юноши это или девушки. Лица были одинаково миловидны, волосы наголо острижены, а просторные рубашки примитивного покроя скрывали половые признаки. Они устроились на коленях перед наказываемыми и одновременно с началом экзекуции принялись тщательно руками и губами обрабатывать пенисы пациентов. Евгений, вздрагивая от сильных ударов и от наслаждения, начал понимать сущность тренинга. Тем самым наказание связывалось с возбуждением и частое повторение подобных упражнений приводило к тому, что он наблюдал вчера — к оргазму только от самой экзекуции, может, даже от ожидания ее. Раб, а не хозяйка, должен получать удовольствие от порки. И приучаясь к этому, раб приближается к идеальному состоянию, получает необходимую квалификацию.

Но в тот момент не размышления волновали Евгения, а синтез боли и удовольствия, раздражавший все нервные центры. И еще: он заметил, что работавшие губами прислужники не уклонялись от ударов хлыста, иногда попадавшего им в лицо или по телу. То, что никакого удовольствия они не получали, было очевидно, а в дальнейшем стало еще очевиднее. Тренинг проводился два раза в день, иногда его продолжительность и время проведения варьировались, чтобы удовольствие не стало привычкой.

Евгений все больше узнавал о порядке в учреждении — в основном из болтовни соседей по палате. Некоторые сестры в лечебнице входили в гарем рабынь доктора Радек, и об их нещадных наказаниях ходили разные слухи. А андрогины, участвовавшие в тренинге, были рабами, лишенными хозяев, что считалось крайней стадией унижения. Они жили в лечебнице из милости, выполняли всю грязную работу в надежде на то, что обретут хозяек. Однако губы и руки этих служителей свидетельствовали о немалой квалификации, что понял Евгений вскоре. Через неделю он почувствовал, что результаты тренинг дал в полной мере. Одна мысль о порке вызывала сильнейшую эрекцию, а во время наказаний он даже кончал. Впрочем, о наказаниях следовало сказать особо. Далеко не обо всех ему стало известно сразу. Да и не все он успевал узнавать, поглощенный занятиями и тем удовольствием, которое испытывал сам.

Для начала ему стали известны биографии других пациентов, изложенные очень кратко, но достаточно полно. Белокурый юноша по имени Игорь, самый юный в палате, был помещен в клинику своей мамочкой, возжелавшей полностью контролировать свое чадо (впрочем, без всяких сексуальных притязаний). Богатая любовница молодого человека, которого звали Валерой, решила сделать из него полностью покорного ее воле раба. И юноша, которому некуда было деваться, подчинился.

Оригинальнее всех было предназначение Олега, которого все называли Ольгой. Этот пациент отличался от прочих не только макияжем, но и наличием груди — силиконовых имплантантов, за которые его жена заплатила большие деньги. Она планировала позднейшее превращение мужа в женщину, но на операцию по перемене пола пока не решалась. И Олег-Ольга проходил специальный курс, с учетом его позднейшего возможного использования. О вероятном превращении он говорил как о чем-то вполне естественном; это была воля хозяйки, и обсуждать то, исполнение чего только доставляло удовольствие, Олег не собирался. Подобного мировоззрения придерживались и прочие пациенты. Не лишенные талантов и художественного чутья, самобытные личности, они видели себя прежде всего рабами, когда дело шло о воле хозяек — никакие размышления не были уместны. Впрочем, это нисколько не мешало им сблизиться.

Заниматься само — и взаимоудовлетворением пациентам клиники было строго-настрого запрещено. Впрочем, ни у кого из них тяги к гомосексуализму не было, хотя заниматься сексом с мужчинами, исполняя волю хозяек, многим приходилось. Олег однажды обслуживал четырех гостей своей жены целую ночь и вспоминал об этом как об удовольствии — но не в сексуальном, а в психологическом плане. Речь шла о радости выполнения приказа — такой сильной, какой Евгений еще не испытывал.

Впрочем, к этой цели вело все воспитание, получаемое в лечебнице доктора Радек. Углубляясь в предметы, Евгений приближался к мысли о необходимости всех этих знаний, которые могут быть использованы госпожой, могут доставить удовольствие ей и в какой-то мере вознаградить за то время, которое хозяйка уделяет рабу. Той же компенсацией должны были стать и сексуальные услуги, изучавшиеся отдельно. Этот курс вела молоденькая сестра, зачастую сама исполнявшая функции муляжа. Языки и руки пациентов касались ее тела, демонстрируя усвоение уроков; тем, кто не справлялся с заданием, трудно было позавидовать. Евгению, впрочем, удавалось на этих занятиях все, что говорило о высоком классе его выучки. Только однажды он не сразу нащупал языком одну точку на внутренней поверхности бедер, за что был вечером наказан десятью ударами плети.

Он достаточно освоился в клинике, многое узнал, понял, сколь длителен и сложен проходимый им курс. Усвоил и правила поведения. Не единожды какая-нибудь из сестер, желавшая облегчиться, отводила одного из пациентов в особую уборную, где мочилась прямо ему в рот или принуждала отведать испражнений — просто чтобы не забылся их вкус. Дежурная сестра могла разбудить среди ночи и (тут же или в смежном помещении) совершить нехитрый туалет. Впрочем, сестричками можно было управлять, используя свои знания. Некоторые могли остаться недовольны медлительностью или невежливостью пациента, и тогда его язык мог неплохо ублажить дырочки женщин. Однажды под утро одна из прикрепленных к палате сестер, миловидная брюнетка, вывела Евгения в предпалатное помещение и пописала ему в рот, потом захотела покакать. Евгений отказался глотать всю каловую массу так, как хотела этого сестра — его бы действительно стошнило. Тогда девушка приказала ему улечься на кушетку и уселась киской на лицо. На протяжении целого часа истомленный Евгений вынужден был ласкать ее прелести. Сколько раз кончила сестра, он не знал, но выпил все ее выделения и начисто вылизал половой орган и анус. Никакого ...  Читать дальше →