Семейные выходные в хижине

выдохнули. Перед нами раскинулось широкое поле, лысина на вершине хребта. Вдалеке можно было разглядеть хижину.

Под нами озеро.

Моя мама наклонилась и поцеловала моего отца, глядя на меня и подмигивая. Это был нежный момент. Мама и папа целуются на переднем сиденье. Майки сзади, как в старые добрые времена.

Мы достигли границы нашей собственности, и я выскочил, чтобы отпереть ворота, возился с ним некоторое время, прежде чем они неохотно освободились от ржавчины. Никто не проезжал через эти ворота много лет. Я это знал. Это был единственный путь на машине. От задней части хижины вверх по гребню и до государственной собственности тянулась старая лесозаготовительная тропа. Каждый год в хижину пробирался рейнджер, осматриваясь и делая любой ремонт, который он считал необходимым. Время от времени он звонил папе и докладывал. Мы не слышали о нем три года.

Я шел от машины к крыльцу, глядя на несколько отсутствующих планок и замечая растения, растущие сквозь щели. Что-то убежало прочь, когда я отпер засов и толкнул старую дверь.

Хижина внутри выглядела точно так, как я её оставил. Одеяла разбросаны в большой комнате, несколько старых банок «Будвайзер» на барной стойке, несколько тарелок, сложенных в раковину, на которые периодически капает из старого крана.

Мама вошла за мной.

— Похоже, у кого-то была вечеринка, — сказала она.

— По крайней мере, они прибрались — сказал я, чувствуя, как она проходит мимо меня, когда она распахивает шторы и открывает окна.

— Давай проветрим это место.

Холодный воздух ворвался внутрь, пыль поднялась и вылетела через входную дверь. Мама занималась чисткой столешницы, а я вынес одеяла на улицу и вытряхнул их. Папа возился с генератором, ругаться, как матрос, разбираясь с клапанами и старым стартером.

Я вернулся и осмотрел место. Все окна были в исправном состоянии, полы были прочными, лестница на чердак все еще была в хорошем состоянии, а кровать наверху наполовину застелена, в точности так, как я ее оставил.

На тумбочке стояла пепельница и в ней косяк, который коптил три года назад. Я зажег его и закурил, выпустив дым в окно, а затем подошел к перилам, откуда открывался весь первый этаж. С одной стороны чердака я мог смотреть прямо в большую комнату, откуда возвращались воспоминания ко мне.

С другой стороны чердака я мог смотреть прямо в спальню своих родителей, грубый туалет и ручной душ в углу, занавески для душа давно не было. Я так много видел с этой точки, что раньше не понимал.

Я почувствовал волну эмоций, пробегающую по моему телу, особенно когда как подо мной мама вошла и сняла с себя верх и открыла чемодан. Она вытащила толстовку, пока я молча смотрел, стараясь убедиться, что она меня не видит. Когда она открыла чемодан, я чуть не ахнул.

Она привезла с собой на нижнее белье. Я могла видеть прозрачные атласные и шелковые изделия, похожие на подвязки и трусики. И в довершение всего, безошибочные очертания фаллоимитатора, прикрепленного к поясу.

«Боже мой, — подумал я. «Она принесла гребаный страпон».

Я наблюдал, как она ходит по комнате, слушая, как мой отец ругается и снова и снова пытается запустить генератор прямо за моим окном внизу. А потом без предупреждения мама посмотрела на меня и улыбнулась.

— Милый, мне нужна твоя помощь.

Мысли прокатились по моей голове, когда я спрыгивал по ступенькам, образ всего этого нижнего белья, фаллоимитатора, (Боже!) страпона. Я прокрался в их комнату, когда она закрывала чемодан.

— Слей, воду в туалете, — сказала она.

— Вода оранжевая. Ни за что, мама, ты не сядешь на этот унитаз.

Я смеялся, залез под сырую сантехнику и повернул водяной вентиль. Душевая лейка покачивалась и капала, когда я протянул руку и смыл воду из унитаза. Затем я включил душ и слил оранжевую воду в канализацию, пока она не стала прозрачной.

Я вытер все, открыл маленькое окошко и повернулся к матери.

— Вуаля! Прямо как дома.

Она закатила глаза, взяла мое лицо обеими руками и поцеловала меня в губы.

— Маменькин сынок, — сказала она, поворачиваясь и уходя. — Вернее, мамочкин очень БОЛЬШОЙ мужчина!

Она со смехом подошла к шкафам и начала прибираться.

— Как насчет выпить? — спросила она, перегнувшись через раковину, чтобы крикнуть папе.

— Стивен! Как там дела. Я готовлю напитки. Мы остаемся?

В этот момент генератор ожил, громко и вспыхнув, выпустив дым в воздух, маленькая лампочка вспыхнула над нами, и радио внезапно загорелось старой деревенской песней, играющей сквозь статические помехи.

Мама подошла ко мне сзади, протянул мне напиток, затем взял меня за руку, кружась в пируэте, в выцветших джинсах и старой толстовке. Она была босой и красивой. В тот момент я любил ее больше, чем когда-либо в моей жизни.

Папа вошел, как всегда безупречно вовремя, хлопнул мою маму по заднице и налил еще водки в свой уже приготовленный напиток, а затем сделал большой глоток. Он был весь в поту и был грязным.

— Мне нужен душ. Скажи мне, что у нас есть проточная и чистая вода.

— Холодная и слегка в грязная. Как всегда.

Он исчез в спальне, и мы услышали шум воды, а затем крик.

— Иисус! — крикнул он. — Это ледяной дождь!

Моя мама засмеялась и приложила палец к губам.

— Давай, — сказала она, ведя меня вверх по лестнице.

Мы подошли к краю перил на чердаке и наблюдали, как мой отец принимает холодный душ. sexytal.com Рука моей мамы скользнула вверх и вниз по моей спине, и она захихикала, как девочка,

Наблюдая за обнаженным телом своего мужа, скользнув рукой по заднице единственного сына. Затем она обняла меня и вздохнула.

— Надеюсь, тебе нравится шоу, — сказал отец, когда вода остановилась. Он посмотрел на нас в маленькое кривое зеркало над туалетом. — Ребята, вы то же хотите?

Он вышел из душа и начал сушиться.

— Я вижу, как холодно, — сказала мама, когда он вытер свой сморщенный член.

— Забавно, — сказал он, не глядя на нас. — Почему бы вам двоим не стать полезными и не начать убирать это место.

— Уже сделано, — сказал я.

— Тогда сделай мне еще выпить, — сказал он.

Он был уже навеселе. А был только полдень. В тот день мы в основном бездельничали и бродили, все время пили, в конце концов поняв, что мы пьяны, возможно, слишком пьяны, чтобы начать возиться с пропаном. Итак, мама порезала на тарелку овощей и добавила соус, и мы до вечера перекусывали, пили и смеялись.

Стало круто, поэтому мы закрыли окна и разожгли камин.

В мгновение ока стало уютно и тепло, и мы все сняли одежду до нижнего белья, что очень похоже на то, что мы начали делать дома. Папа, благослови его сердце, заснул мертвым сном в мягком кресле. Мама встала, накинула на него одеяло, вернулась и села рядом со мной на диван. Мы собирались провести самый невероятный разговор в нашей жизни

— Примерно вчера, — начала она. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что тебе не нужно стыдиться того, что ты видел.

Я заикался и бормотал что-то о том, чтобы насладиться этим, а она протянула руку и накинула на нас одеяло.

— Я тоже, — прошептала она, одной рукой исследуя под одеялом, а другой делая глоток водки.

Мы оба были подвыпившими, на грани опьянения. Но это, казалось, расслабило мою маму, она скользнула рукой по моей ноге, мой член начал твердеть, когда она ногтями ласкала мой пах.

— Ты хочешь заняться со мной любовью? прошептала она.

Я дернулся назад, шокированный и удивленный ее откровенным вопросом.

— Я хочу, чтобы ты занимался со мной любовью, — сказала она. — Я давно этого хотела. Мы с твоим отцом действительно это обсуждали».

Я потерял дар речи. Мой член как будто дергался под одеялом, сердце бешено колотилось и трепетало от трепета.

— Не беспокойся об этом, — сказала она. — Нам не нужно делать это прямо сейчас. Я имею в виду, если ты не хочешь.

Я тяжело дышал и выдыхал, слушая, как моя мать подходит ко мне, и слышу, как мой отец храпит в свете костра.

Последовало долгое молчание, и я искренне подумал, что она заснула. На самом деле я надеялся, что она спит и не вспомнит об этом разговоре. Но затем она приспособилась и допила свой стакан.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня, — сказала она. — Я хочу, чтобы вы оба трахнули меня.

Теперь она была пьяна.

После этого разговор продолжился, она говорила о вчерашнем дне и о том, как сильно она любит секс, насколько это важно для нее, как они с отцом обсуждали свинг в какой-то момент, что, насколько я могу понять, является тем, как секс со мной ей нужен.

Это было странно и эротично, рука моей матери медленно поглаживает мой член и она говорит о том, чтобы трахнуть меня и папу, моя рука скользит под ее рубашкой и касается ее груди впервые с... ну, ну, с младенчества.

Моя голова кружилась, когда она приспосабливалась, перевернулась на спину, подтянула рубашку и обнажила свои идеальные сиськи, чтобы ее сын мог ласкать. Она невнятно произнесла свои последние слова, глядя мне в глаза, не фокусируясь.

— Я хочу, чтобы ты трахнул свою мать.

А потом она ушла. Я потерял сознание и тяжело дышал, играя с ее сосками, скользя рукой по ее влажной киске. Моя мать полностью потеряла сознание у меня на коленях, мой твердый член в нескольких дюймах от ее открытого рта.

Мне хотелось продолжить, но я не мог этого сделать.

Не так. К тому же мой папа шевелился на стуле. Я посмотрел на красивое тело матери и стал гладить свой член рядом с ее ртом.

— Я тоже хочу тебя трахнуть, — прошептала я.

Она, казалось, потеряла сознание во сне, слегка повернула свое тело, ее рот открылся и ее язык лизнул мой член. Она тихонько стонала и облизывала меня агрессивнее, слюнки текут из ее рта на мои яйца.

Но потом она остановилась. Она была полностью во сне. Я осторожно поднял ее голову и выскользнул из-под нее, подложив ей под голову подушку и стянув рубашку вниз, накрывая ее одеялом.

Я поцеловал ее в лоб и отнес наши пустые стаканы к стойке.

Я в последний раз взглянул на нее, тихо спящую, красиво потрескивающие пламя.

Я взглянул на отца, подошел к нему, чтобы поправить его одеяло, которое упало на пол. Я взяла одеяло и накинул на него, одна нога перекинулась через подлокотник стула, его боксеры были распахнуты. Его член был вне, твердый и капающий. Я никогда раньше такого не видел. Его повесили, вероятно, 7, 5 дюймов и толще среднего.

Я уставился на него, прежде чем накинуть на него одеяло. Когда я повернулся, чтобы в последний раз подкинуть дров в огонь, я посмотрел вниз и заметил, что мой член снова стал твердым, как камень. Далее я поднялся по лестнице, впервые в жизни смотря на родителей в ином свете.

Затем я лег спать, подрочив, и после заснув крепким и глубоким сном.

(Продолжение следует)