Сталкер Христина. Часть 1: Из огня да в полымя

Тихий шелест сухой травы. Легкое дуновение ветерка доносит запах гари и смерти. Отдаленное поскуливание постепенно переходящее в тявканье. А вот это, уже нехорошо.

Веки медленно приоткрываются. Перед глазами серое, низкое небо с редкими, тяжелыми облаками и шелест сухой травы. И тявканье.

Она пробует приподняться. Не сразу, но получается. Голова кружится. Она оглядывается.

Сухая, желтоватая трава медленно колышется на осеннем ветру. Холодно. Почему так холодно?

Она осматривает себя. Одежда, на ней должна быть одежда. Но ее нет, она голая лежит в сухой траве. Это, тявканье. Почему, это ее так беспокоит?

Она... А, кто собственно она? Она абсолютно не помнит, кто она... Лишь имя... Христина... Кто, откуда... Она, не помнит... Ладно, об это потом... Сейчас нужно найти одежду... И, оружие... Это тявканье...

Она садится. Как же холодно... Ветер вроде несильный, но пронизывает до костей. Откуда это потявкивание?

Ага, вот и они. Господи, ну и уроды, какие-то неправильные собаки, облезлые, страшные... Жуть, какая.

Она встает. Осматривается. Вокруг, в желтой сухой траве лежат несколько обнаженных тел. Все мужчины. Молодые.

Чуть дальше перевернутый грузовик, рядом тело в камуфляже. Гарью тянет именно оттуда. А собаки-то все ближе. Уже не тявкают. Скулеж перешел в утробное рычание.

Быстрее к машине. Грузовик вылетел с дороги и скатившись с насыпи перевернулся. До него недалеко метров пятнадцать. Вот только бежать она почему-то не может.

Христя заковыляла к телу в камуфляже. Если военный у него может быть оружие. А оружие для нее сейчас равнозначно жизни.

До собак еще метров тридцать, пять уродливых тварей приближаются осторожно, с опаской пока не решаясь напасть.

Страшно-то, как.

Кобура была на поясе трупа, а то, что это труп сомнений не возникало. Человек вывалившись из машины угодил головой на камень. Затылком. Кровавая лужа под головой и остекленевшие глаза уставившиеся в серое небо были весьма убедительны.

Христя уже совсем было собралась расстегнуть кобуру, как взгляд ее выцепил вороненый отблеск в пожухлой траве.

Рука сама метнулась к автомату. Кургузый «огрызок» АКСУ. «Ксюха» конечно не венец творения оружейной мысли, но в ее положении чем-то сродни супероружию.

Буквально секунду назад голая и беззащитная жертва мгновенно превратилась во все такую же голую, но уже смертельно опасную боевую единицу.

Она не знала, как пользоваться этой штукой, руки сами делали за нее всю работу.

Откинув приклад и переведя оружие в режим стрельбы очередями Христя опустилась на одно колено и вскинула автомат к плечу.

Короткая очередь и уродливая башка ближайшей твари разлетается вокруг веером кровавых ошметков и осколков костей. Обезглавленная тушка отброшенная в заросли вмиг побуревшей от крови травы все еще продолжала судорожно сучить лапами когда пронзительный визг следующей псины потонул в грохоте второй очереди. Собаки бросились врассыпную. Послав им вдогонку еще одну очередь обнаженная Христя поднялась и опустила автомат.

Не все же время ходить голяком, да и замерзла, как собака... Да-а, неудачное сравнение.

В кабине ничего кроме засаленного армейского бушлата из одежды не оказалось. Пришлось мародерствовать. Забыв на время о брезгливости. Когда, пардон в голую жопу дует стылый ветер, а промозглый воздух щиплет за сиськи не до церемоний.

Но экстремальные обстоятельства не отменяют элементарной вежливости, поэтому перед тем как раздеть покойника, Христя извинилась.

Трусы она снимать не стала, побрезговала, а футболку взяла.

Мужик был крупнее Христи, так что не первой свежести футболка вполне заменила ей комбинашку. Штанины пришлось закатать, а куртка висела, как мешок, но это было неважно. Теплоооо... Ноги болтались в берцах, как дерьмо в проруби, но ведь не босиком. Бегать, конечно неудобно но...

А бушлат, вообще чудо. Христя в нем сразу согрелась, ну вообще-то не только из-за бушлата... Плоская фляжка обнаруженная во внутреннем кармане в этом тоже сыграла свою роль... Коньяк штука весьма согревающая и стресс опять же снимает... Да-а... Но, в меру...

В кабине же нашелся рюкзак, в него-то Христина и складывала подобранные на месте катастрофы пожитки. Добра набралось изрядно.

Больше всего ее порадовали бинты и особенно оранжевая аптечка полная всяких полезных вещей, тут тебе и антишоковое, и обезболивающее, кровеостанавливающее, антисептики и прочая, прочая.

С едой дело обстояло гораздо хуже. Пара упаковок галет, банка сомнительной тушенки, подозрительного вида гуляш, явно из армейского сухпая, чипсы и две бутылки водки. Вот собственно и все, надраться и закусить. И помереть молодой.

С оружием дело обстояло получше. Кроме болтающейся у Христины на плече «Ксюхи» нашелся старенький ПМ в поясной кобуре с запасной обоймой и пара полных рожков для автомата. Охотничий нож из отличной стали в чехле и мультитул китайско-"швейцарского» производства.

И оборудование, счетчик Гейгера и что то смахивающее на КПК с непонятными прибамбасами.

Все показавшееся полезным, Христя упаковала в рюкзак, закинув его за спину, повесила на плечо автомат и в последний раз взглянув на место катастрофы перекрестилась и вышла на покрытую трещинами и выбоинами трассу. Ее путь лежал в расположенную дальше по дороге полуразрушенную деревеньку. Ей обязательно надо было найти одного человека. Она понятия не имела, кто он и как выглядит. Она помнила только имя, да даже не имя а отчество. Или прозвище. СИДОРОВИЧ,

Из огня да в полымя. Часть 1

Тяжелые, распухшие от воды облака, медленно ползут по низкому, серому, осеннему небу.

Тишина вокруг, лишь тихий шелест сухой травы на стылом ветру да отдаленное тявканье и взвизги пирующей вдали стаи.

И мерный перестук грубых подошв тяжеленных берцев по усеянной выбоинами и трещинами трассе.

Лямки набитого хабаром рюкзака больно давили на плечи, Христя то и дело поправляла их вместе с ремнем автомата, болтающегося с правой стороны. Груз казавшейся там, на месте катастрофы, вовсе не таким уж и тяжелым, становился все тяжелее и с каждым новым пройденным шагом все сильнее и сильнее давил на плечи, прижимая к земле.

Одежда с чужого плеча была жутко неудобной, штаны все время сваливались, и Христя все время была вынуждена их подтягивать, а берцы так и норовили соскочить с ног, и их приходилось ловить, отчего ноги гудели и ныли от усталости. Бушлат, хоть и теплый, был слишком велик, и лямки рюкзака как и ремень автомата постоянно сползали с плеча. Вдобавок ко всему бушлат жутко вонял солярой, а футболка с курткой — прокисшим мужским потом и той же солярой. О том, чем пахнут штаны, надетые на голое тело, Христя старалась не думать: и без этих предположений все тело зудело от грязи. Она была готова почти все на свете отдать за теплую ванну и горячий душ.

Радовало одно: она, похоже, уже приближалась к цели своего пути. В паре сотен метров впереди виден съезд с трассы на грунтовку, чуть дальше переходящую в единственную улочку крошечной деревеньки, состоящей из десятка полуразвалившихся домов и нескольких убогих построек совершенно невнятного назначения.

При въезде в деревню, возле покосившегося, посеревшего от времени и непогоды, и местами чудом уцелевшего штакетника, ошивались двое подозрительных типов. Оба были одеты в одинаковые куртки с капюшонами и вооружены. Один баюкал в руках короткий обрез охотничьей двухстволки «смерть председателя», а у второго на плече болталась все та же, до боли в плече знакомая «Ксюха».

Ясненько. Граница стало быть на замке. Вот у них-то Христя и поинтересуется, а где она, собственно, и сможет найти Сидоровича.

— Колян, глянь. Елы-палы, баба. Не, Колян, это реально баба. — Один из парней, тот, что с обрезом, сделал пару шагов навстречу неторопливо приближающейся к ним Христе.

— Девушка, а девушка. Вы какими судьбами ...