Платить не буду!

— Николаич, забирай бумажки! Да-с... Хорошо, — повесил трубку и сунул телефон в карман халата. — Будет через 15 минут. А мы пока попьем чайку, — мужчина вопросительно посмотрел на Катерину, а она снова коротко кивнула.

Он медленно встал и вышел, оставив дверь открытой. Катерина сидела и не двигалась, как зачарованная. И тут только она вдруг задумалась, для чего она здесь. Это незнакомый большой мужчина будет пихать ей что-то в зад! Боже! Как? Анус ее сжался, а ее саму мелко затрясло. Отступать было некуда. Решилась, так уже будь что будет...

Через несколько минут послышались шаги, и она посмотрела на дверь. Вошел Владимир Петрович с подносом, на котором из двух чашек шел ароматный пар. Посередине подноса красовалось блюдо с аппетитными булочками и сахарница.

— Угощайся, зайчик, не стесняйся!

Катерина была голодна, но в такой ситуации совсем этого не ощущала. Взяла булочку, хлебнула ароматный чай, и нервы ее расслабились, стало сразу приятно тепло и почти не страшно.

Чай пили молча. Катерина смотрела в чашку и чувствовала на себе любопытный взгляд. Он не был похотливым или наглым, он был мягкий и одобряющий.

— Ну-ну, ничего, зайчик!

Потом Владимир Петрович вышел, забрав поднос. А вернулся с мужчиной в костюме, который быстро подписал бумаги и шлепнул печать. Показал Катерине и положил в файл.

Оба мужчины вышли, задорно переговариваясь. Их голоса удалялись, а анус Катерины снова сжался, и ее снова начало трясти. Она почувствовала, что все это нереально, что она сейчас проснется и... все это исчезнет. Голова закружилась.

Через пару минут вошел Владимир Петрович и протянул ей пакет.

— Ну-с, начнем. Правила с этой минуты вступают в силу, — посмотрел на часы в телефоне. Так, 12 минут первого. Ты моя рабыня до 20. 12. Переоденься. Там все новое. Заплети 2 косы. Резинками завяжи. Они тоже там, в пакете. Пойдем!

Мужчина повел ее в другое помещение. Открыл ей дверь и пропустил вовнутрь.

— У тебя 10 минут.

В помещении стояла большая стиральная машина, пустая сушилка для одежды и несколько крашеных стульев.

Катерина, как зомби, положила пакет на стул и стала там шарить. Нашла чистые трусы, хлопчатобумажные, белые в синий горошек.

Медленно стянула куртку, кроссовки, джинсы... Действие вернуло ее в реальность. Она двигалась машинально, как робот. В голове только и крутилось, — успеть за 10 минут! Надо быть послушной. Но руки не слушались ее, они мелко дрожали, и все падало.

Катя стянула с себя колготки. Кожа была в пупырышек, а волоски на юных бедрах стояли дыбом. Ее зазнобило. Страх сковывал и не давал снять колготки.

Ступни покрылись холодным потом, Хорошенькие пальчики ступили на холодный кафель. Катя сняла трусики, и ее попочка зажалась еще сильнее.

Она натянула на себя трусики в горошек, но они оказались малы. Они врезались в красивую попку, заставляя еще больше зажаться.

Еще в пакете оказалась облегающая короткая белая футболка и клешеная серая юбка чуть выше колен, белые носки и мягкие домашние тапочки, несколько резиночек для волос.

Надевая футболку и юбку, девушка с ужасом представляла, как этот незнакомый мужчина все это будет с нее снимать. Ей было неловко до тошноты. Лицо горело, и было очень стыдно, особенно когда она думала о родителях. Что бы они сказали, господи!

Внутри Катя удивилась и порадовалась, что в пакете не было откровенного белья, чулок и туфель на каблуках. Но снаружи она была в таком шоке, что ей было все равно, что надеть, лишь бы надеть.

Все мысли крутились вокруг того, как Владимир Петрович смотрит на ее анус, касается и пихает туда... что-то. Какой стыд!..

Катерина старательно заплела 2 косы, но от шока, дрожащими руками получалось плохо, трудно и долго. Девушка сложила всю свою одежду и сумочку обратно в пакет. Взяла его. Куртка и кроссовки не влезли, пришлось нести в руках. Открыла дверь и вышла.

Из открытой двери кабинета Катя услышала, как Владимир Петрович напевает, как напевают, мастеря что-то.

Она заглянула в открытую дверь. Мужчина стоял в середине комнаты босиком, а на полу под его ногами был расстелен линолеум, сверху которого был положен небольшой ковер с длинным ворсом.

— Вот! — Мужчина улыбнулся, обводя рукой вокруг себя, тебе будет мягко.

«Здесь?!» — пронеслось в голове у Кати, и она задрожала еще сильнее.

— Проходи. Обувь в коридоре оставь. И тапки тоже. А одежду сюда неси, клади на стул.

Владимир Петрович был в прекрасном расположении духа. Девочка даже немного успокоилась. Босиком и на цыпочках она прошла к окну и положила пакет и куртку на стул.

— Приступим, — мужчина взял свой стул и развернул к Кате. Прошел к столу и взял с него прозрачный контейнер. Подошел, дал Кате.

— Писай! — Сел на стул и стал смотреть на несчастную девушку, которая совсем не ожидала такого начала.

Но перечить было нельзя. Она посмотрела на носки стоп и стала медленно стягивать трусы. Так, чтобы из-под юбки ничего не было видно. Лицо покрылось стыдливым румянцем.

Владимир Петрович был вне себя от счастья. Чистая! Непорочная! Стесняется! Оооо! Его глаза сияли.

— Сколько тебе лет?

— 19. Почти...

Катя сняла трусики до середины бедра и решала, что будет менее стыдно, — присесть так, со спущенными трусиками или снять трусы полностью и писать стоя, спрятав контейнер под юбкой. В пользу первого варианта не было ничего, будет видно ВСЕ, если она присядет, зато для осуществления второго, трусы придется спустить ниже юбки и снять совсем.

Катя решила, что все равно это — его трусы, и он и так их не только видел, но и держал в руках. Пусть видит еще раз, не беда. И стянула их, неловко шурудя под юбкой так, чтобы она не задиралась.

Она понимала, что кончится все равно все должно тем, что ее разденут... Но она держалась за юбку, как за последний оплот своей чести, пытаясь отодвинуть момент истины как можно на подольше.

Трусики были сняты и Катя мяла их в руках. Искоса быстро глянула на Владимира Петровича. Его глаза улыбались. Ей. Кате стало поувереннее. Он похлопал себя по ноге, что означало «Клади их сюда».

Катя прошла к нему и положила. Осталась стоять. Владимир Петрович хлопнул ее по попе, направляя обратно, и Катя вернулась на место, оставив шлейф запаха свежести. Запаха юности.

— Сними юбку!

Катя замерла. О, нет! Единственная защита сейчас будет отобрана... Она поняла, что эта игра — всерьез, и она рано расслабилась. И стала медленно расстегивать пуговичку...

Ей захотелось срочно узнать, сколько прошло времени. Полчаса еще не прошло... Застежка-молния...

Юбка застряла на бедрах, и Кате пришлось, снимая ее, нелепо вилять задом. Лицо ее горело, и она не знала, куда деть глаза. Очень хотелось убежать. Она закрыла лицо руками, ее сердце колотилось как сумасшедшее.

— Повернись.

Катя повернулась к Владимиру Петровичу спиной. Так легче. Когда она его не видит.

Ее попа была высокая и упругая, он остался очень доволен. Член его моментально встал.

— Потряси ягодицами. Как восточные танцовщицы.

Это Кате далось легко, Зато она, услышав его голос, снова почувствовала его взгляд. И поняла, что если она его не видит, это не значит, что он не видит ее.

Она снова ощущала прицел его внимания. Снова захотелось убежать. Вот она, открытая дверь!... Но она понимала, что она принадлежит ему еще практически 8 часов, и не сможет убежать... Переодеться... Преодолеть ограду... Он ее поймает! И накажет... Болью. Он так говорил...

Катина попа колыхалась нежно и упруго. Владимир Петрович нетерпеливо и властно скомандовал: — «Ко мне!»

Катя подумать не успела. Она развернулась и пошла к нему. Но как только увидела его, его эрекцию, блеск в глазах, похоть, так явно заметную на лице, — встала, как вкопанная.

Мужчина непонимающе уставился ...  Читать дальше →