Разрушенный дворец

но мужчина медленно опустил трусы вниз. Его член, относительно тонкий, до довольно длинный, выпрыгнул из сдерживающего его белья и как будто уставился своим хищным узким глазом на беззащитную девушку. Маше на ум пришла схожесть его со змеями, которых она боялась больше всего на свете. В нос ей ударил резкий запах мужских гениталий, от которого ее чуть было не стошнило.

Только в этот момент она поняла всю серьезность ситуации, в которой оказалась. Это были не шутки и не запугивания, ее сейчас изнасилуют по настоящему.

Она зажмурила глаза и опустила голову вниз и опять зарыдала, пыталась думать о другом, но этот запах, казалось он пропитал всю комнату буквально за секунды.

Мужчина взял ее за волосы одной рукой, поднял ее голову вверх и немного подошел. Член его пульсировал в такт сердцебиению и еще около минуты он стоял просто держа эрегированный член в нескольких сантиметрах от лица девушки и заставляя ее смотреть на него и вдыхать его запах.

Неожиданно для самой Маши, он схватил ее за волосы второй рукой и вставил свой член ей в рот до самого конца, упершись лобком в нос девушки. Машу почти мгновенно вырвало, но так как рот и горло ее было полностью закрыто членом полицейского — рвота двумя мощными струями вырвалась через нос. Более неприятного ощущения девушка просто не могла себе представить. Как только первая волна рвоты из носа закончилась — мужчина вытащил из нее свой член, тем самым еще раз спровоцировав рвотный рефлекс и Маша обдала его член струей рвоты уже изо рта.

Мужчина подождал, пока Маша откашляется и немного придет в себя. Девушка, осознав то, что с ней только что произошло, хотела закричать, но полицейский тут же запихнул свой член обратно ей в горло до самого конца

— Ааагрлхххх — только и смогла произнести девушка

Он подождал пока она начнет задыхаться и только тогда вновь вытащил свой член из нее. Маша громко выдохнула, жадно вдохнула воздух и мужчина снова вставил, не давая ей возможности кричать.

Он проделал еще не менее десяти таких движений, с каждым разом на большее время перекрывая девушке доступ воздуха. На последний раз Маша почти потеряла сознание и даже успела обрадоваться этому, но он успел вытащить член из ее рта и она громко и глубоко задышала.

В этот раз он дал ей отдышаться и хорошенько откашляться, после чего немного наклонил ее вперед и начал монотонно трахать в рот, не делая никаких пауз

— Арглх... арглх... арглх... арглх... арглх... арглх... арглх... — его густые жесткие лобковые волосы лезли ей в нос, а яйца еле слышно стучали о подбородок.

Если бы в этот момент мужчина дал бы ей ту бумагу и ручку и пообещал что после подписи всё закончится — она бы ее подписала. Но он не предлагал уже ничего, просто продолжал с остервенением трахать девушку в рот.

В какой то момент Маша почувствовала, что его член стал еще более твердым. Мужчина с шумом выдохнул и стал стонать и двигаться еще быстрее. Хлюпание стало громче, из носа девушки вытекли две небольшие струйки густой светлой жидкости. До того момента Маша представить себе не могла, что сперма может вытекать из носа...

Кончив до конца, мужчина еще на некоторое время оставался у Маши во рту, пока его член не начал уменьшаться в размерах, открыв наконец девушке доступ воздуха. Когда это случилось, полицейский вытащил свой член и тут же залепил девушке звонкую пощечину.

Ничего не сказав, мужчина сел на стул напротив девушки, положил вытянутые ноги ей на колени и закурил.

Они оба молчали. Мужчина курил и не сводил глаз с бедной девушки, а смотреть там было на что. Красные от слез, рвоты и гипоксии глаза, размазанная потекшая тушь, струйки спермы и слюны, все еще вытекающие из носа и широко открытого рта на роскошную грудь. Маша в этот момент выглядела бесконечно ужасно и сексуально одновременно.

Докурив, мужчина выбросил окурок куда то за спину девушки, встал и молча подвинул металлический стол обратно перед ней. Маша решила, что сейчас он опять попросит ее подписать тот документ и с ужасом осознала, что уже готова это сделать и будь что будет.

Но полицейский убрал листок и ручку обратно в свой портфель, достал оттуда несколько пластиковых хомутов и ловко привязал ими лодыжки девушки к ножкам стула. Маша не успела опомниться, как мужчина отстегнул наручники у нее за спиной и вновь сковал ей руки, но уже пред собой. Девушка уже не чувствовала боли в плечах — страх, перед тем, что ей сейчас предстоит, затмевал любую боль.

Мужчина резко дернул Машу за скованные руки, одним движением уложил девушку животом на стол и прицепил наручники где то с противоположной стороны. Маша не видела как именно он их там зафиксировал, но было ясно что там какое то приспособление, возможно специально сделанное для таких случаев.

Теперь ноги девушки, слегка расставленные, были на полу, пристегнутые к стулу, животом она лежала на столе, а руки были вытянуты перед собой и тоже прочно там зафиксированы. Маша уже понимала, что теперь с ней будет, но все еще не могла в это поверить.

Мужчина одним резким движением опустил платье и трусики девушки вниз, оголив ее прекрасную попу. Маша попыталась успокоить саму себя. Я ведь давно уже не девственница. Что тут такого? Буквально вчера она занималась сексом с мужчиной практически в такой же позе на столе, на кухне их президентского сьюта и это ей даже нравилось. Правда тот мужчина делал все аккуратно и нежно, говорил ей приятные слова. Вчера он признался ей в любви и она готова была отдать ему всё, а потом он отправил ее сюда...

Резкая, обжигающая боль оторвала Машу от этих размышлений. Она не заметила, как полицейский вытащил ремень из своих брюк и, что было сил, ударил по круглой, нежной попе. Он с с остервенением начал пороть ее ремнем по ягодицам, оставляя с каждым ударом широкий красный след. Маша вопила и дергалась, тем самым только еще больше возбуждая своего мучителя. Несколько ударов он нанес снизу вверх, по маленькой начисто выбритой киске, которая тут же стала багровой. Мужчина не останавливался, пока вся попа девушки не стала иссиня-красной.

Маша громко выдохнула, когда мужчина остановил порку, но буквально через несколько секунд завопила с утроенной силой — предварительно смазав свой член слюной, он вставил его в узенькую попку девушки до самого конца. Он сделал это одним движением, резко и беспощадно. Маше показалось, что он просто разорвал ее пополам, ей захотелось умереть поскорее.

Мужчина медленно достал свой член из попки девушки, оставив внутри только головку и вновь резко ставил его обратно до самого конца. И вновь тысячи лезвий пронзили все внутренности девушки. Он продолжал делать это именно так — медленно вытаскивая член, затем резко ставляя его до конца. В какой то момент Маша осознала что уже не кричит, вернее кричит, но изо рта у нее слышен только какой то хрип — она сорвала голос.

После еще нескольких движений, Маша поняла, что больше не выдержит и решила попросить его дать ей те документы и подписать везде где он скажет, лишь бы это прекратилось.

— Перестаньте пожалуйста, я всё подпишу, дайте ручку и тот листочек. Я виновата, это всё я, я во всем признаюсь — так в воображении Маши звучали ее слова

— Ааааарх. ааллаа аааа аллллл аааллл — так они звучали на самом деле, ведь кольцо все еще оставалось у нее во рту.

В какой то момент девушка потеряла сознание, может, на несколько секунд, а, может, минут, но как только сознание прояснилось, она почувствовала всё ту же обжигающую боль в анусе — полицейский ждал, пока она придет в себя и только тогда продолжил изнасилование.

Как и в первый раз, в какой то момент мужчина начал стонать и с очень быстрым темпом трахая девушку в попу начал кончать. Закончив, он так же немного подержал свой пенис внутри, а после вытащил.

Маша обессилено уронила голову на холодный стол и тихо заплакала. Полицейский поднял желтое платье от Gucci вверх, вытер о него свой член и бросил обратно. Затем он по-солдатски быстро оделся и вышел, оставив обнаженную девушку на столе.

Его не было несколько минут, потом он вернулся и, к ужасу Маши, вернулся он не один. С ним вместе вошел толстый мужчина в дорогом костюме, явно сшитым на заказ. Лицо этого мужчины заставило Машу инстинктивно сжаться всем телом — маленькие, хищные глаза и все черты лица выдавали в нем явного маньяка и Машу вновь сковал ужас.

Они немного постояли перед ней, любуясь страхом в глазах молоденькой красавицы. Они что то обсуждали на испанском, Маша их не понимала, но было видно, что полицейский явно лебезит перед жирдяем.

Полицейский подошел к ней, взял за волосы и поднял вверх, чтобы ее грудь повисла в воздухе. Жирдяй стал трогать грубо лапать грудь девушки — сначала одну, потом другую. Маша явно уловила одобрительную интонацию. Все происходящее напоминало нечто вроде ужасной презентации — полицейский что то рассказывал жирдяю, а тот только кивал и одобрительно мычал.

Толстяк зашел к ней сзади, несколько секунд полюбовался раскрасневшейся попкой, бесцеремонно запустил свои толстые, сухие пальцы ей во влагалище и стал там ковыряться, молча слушая рассказы полицейского. Маше было уже не так больно, она вообще сомневалась, что ей можно сделать больнее того, что она испытывала недавно, но было до жути неприятно.

— Cincuenta mil dólares y podrás ejecutarlo tú mismo — произнес полицейский в ответ на вопрос толстяка, который то задал, не вынимая пальцев из вагины девушки

Маша почти не знала испанского, но первые слова поняла — пятьдесят тысяч долларов. Ее продавали этому жирдяю, как какое то животное. В этот момент Маша поняла, что если подпишет тот документ, то не будет ей никакой смертельной инъекции, никакого избавления и сладкого сна — будут боль и страдания не сравнимые даже с тем, что она испытала сегодня. Возможно инъекция и будет, но просто так, для отчетности. Маша к этому времени жива будет едва ли.

Толстяк немного подумал и ответил

— Mano a mano — это Маша тоже поняла, что то типа «по рукам» или «договорились»

Жирдяй наконец то оставил вагину девушки в покое, вытащил пальцы и вышел в дверь, которую открыл ему полицейский.

Маша вновь осталась одна. Теперь она уже точно знала, что ничего подписывать не будет, что бы с ней не делали. Она пообещала себе, что при появлении такой мысли сразу будет вспоминать этого жирного урода.

— Ты сделаешь это, Маша, осталось потерпеть всего лишь чуть менее семи дней — рыдая повторяла она себе