Халхин-Гол. Часть 7: Победа

Оседлан конь, наточен меч,
Вновь пыль под сапогами.
Все для победы отдадим
Над грозными врагами!..

Тишина была пугающе прозрачной, и казалось, что воздух давит на поверхность нашей планеты и гудит как натёртый хрустальный бокал. Cтранно, вроде здесь и нет войны...

Странно, как быстро я стал ценить немоту окружающего мира — этот покой безмолвия без песен и чириканья птиц при полной сельской пасторали далёкого захолустья в той глубинке, где я родился в сибирской деревне. Здесь же тихо, эта тишина давит, иногда нарушаемую редким вечерним цвирканьем букашек в траве. Здесь нет, и ещё долго не будет, жуткого оглушающего техногенного шума с водопадом звуков, обрушивающимся на наши органы восприятия, да с каждым ударом сердца.

Мы не знали, что японский генерал-лейтенант Масаоми Ясуоки именно сегодня решился на генеральный штурм. Но что-то мне сильно холодило спину, какое-то очень непонятное, но сильное предчувствие беды. Словно ледяная волна прошла по спине. А все, кто побывал на фронте или просто в локальных боях, точно знают — верь своим предчувствиям! И я, проснувшись очень рано, решился. Взял с собой в «ЗиС-6» всех снайперш и пятерых пулемётчиков, набили с утра диски и обоймы и вперёд — мы мол вроде едем сейчас на склады. И я угадал! Точно! Предчувствие меня не обмануло!

Вопли «Банзай!» слышались слева и мы рванули именно туда. И вот он — момент истины! Самураи прорвались к окопам и в рукопашной положили жидкую цепочку наших бойцов. И, подняв над голосой свои «Арисаки», вновь завопили вовсю «Банзай!» И тут же их вопли сменились громкими стонами раненых и хрипом умирающих — смерч огня из пяти пулемётов разметал наступающих. И, как только пулемётчики стали перезаряжаться, то в дело по моей команде вступили мои красавицы, лихо опустошая прямо-таки в пулемётной темпе десятизарядные магазины своих снайперок. Это вам не трёхлинейка, подлые господа самураи, это отличная самозарядная винтовка. Сто пуль в течение полминуты! И вот парни сменили диски и вновь смерч огня пулемётов — 7, 62 на 54 мощный патрон! И вот пулемёты замолчали... Да наши девушки уже ловко перезарядились и всего один залп... И звенящая тишина... Вскоре и три БА-6 примчались, на всякий случай тоже пальнув из пушек пару раз — мы мол тут тоже «пахали»!

Тихо, никто не стреляет и не орёт, подгоняя японских солдат в атаку. Всё ясно, мои умелые уже прелестницы лихо отстреляли всех офицеров и младших командиров — некому теперь командовть. И тут две короткие очереди из пяти пулемётов над головами и оставшиеся в живых самураи стали бросать винтовки. Вскоре примчался разъярённый Жуков, за ним приехал начальник политотдела и наш главный особист. Они были в шоке — мы разгромили пехотный полк японской армии. А то наши главные командиры подумали, что японский прорыв удался. Ловко япошки наших обманули — так умело иммитировали атаку в одном месте, а найдя слабое место в нашей обороне, ударили сюда.

— Булавин, а как ты сюда примчался, — вот это да, запомнил комкор мою фамилию... Ты что, знал, где японский прорыв...

— Товарищ комкор, только не смейтесь, — Жуков вытаращил глаза. Вот так, почуял я неладное, поднял с утра пулемётчиков и снайперш и мы примчались именно сюда, — чуть сбиваясь, быстро доложил я. Самураи нас не ожидали и опешили, вот эти пять секунд решили всё — тут сначала ударили пулемётчики, а затем наши славные умелые снайперши ловко выбили весь офицерский состав. так что командовать в этом полку некому. Да и от их ударного полка осталось... — Жуков махнул рукой, мол всё понятно... И что-то сказал начальнику политотдела, тот закивал, видно будут и поощрения... И, очень довольный, подмигнул моим снайпершам!

— Запомни, Булавин, ты не политрук, а настоящий командир! Это я тебе говорю, — Жуков подал мне руку. Ты умело руководишь и воюешь, а вот те, он даже сплюнул, только болтать могут...

Жуков конечно полный негодяй и садист, за неполных два месяца по его приказам расстреляли 600 человек. Но может такая показная жестокость и нужна была тут? Не знаю и совсем не хочу быть на его месте — невероятно тяжёлый груз ответственности! Но и наградить отличившихся по всей широте души — это он тоже может. Хотел он было расстрелять нашего лётчика Ворожейкина, да проявили плёнку на его самолёте — это колонна наших войск. И он Ворожейкину — старлея и орден Красной звезды!

Через час мы были у штаба. Так как я уже получил шпалу в петлицы, то вот и орден Боевого красного Знамени. Вот это орден! Весь блестит, флаг просто горит кумачом, да штык чуть выглядывает — точно хочет кольнуть. Я был очень доволен. Девушек и пулемётчиков тоже наградили. Да тут мне ещё приказ — зайти к начштаба. У нас был интересный разговор, комдив Богданов очень умный спец и важность снайперов понял. Он готовит отчёты в Генштаб и даже отдельным пунктом предлагает назначить именно меня начальником Московской школы снайперов. Я надеюсь, что ты согласен? — Конечно! Готов выполнить все приказы командования! А теперь иди и не забудь обмыть свои награды...

Это была сказочная ночь! Мы не спали до утра — обмывали награды. Спиртом, коньяком, вином и сексом. Даже Марина напилась, но сказав, что она замужняя, приличная и, почти порядочная женщина, так что... Я и выдал: Приличная женщина — так это та, про которую никто не знает, как неприлично она может себя вести. Хохоту было! Но тут весьма пьяная Марина тоже решила «приобщиться» к нашему союзу «Жёны капитана Булавина». И, громко заорав от полученного яркого удовольствия и бурно кончая, она выдала мне, что впервые изменила мужу, но очень довольна и даже очень! А Лера ей твёрдо сказала, что это не измена, а просто обмывание наград — иначе нам удачи не будет. Тогда Марина громко взвыла — хочу ещё! И очень хочу, да прямо на столе — тут все захохотали от души!

Какая она вкусная, «изголодавшаяся» прелесть Марина. Я зацеловал её всю. Лобок, покрытый вьющимися волосами, маленький бугорок клитора, розовые половые губы, так ждущие моих прикосновений. Она вздрагивала и извивалась при каждом нежном, чувственном прикосновении к её клитору, стонала при поцелуях истекающей внутренним соком вагины. Как это чудесно! И опять её стон: «Я изменила! Но как мне сладко! Я хочу ещё!»

Измена, сладкая и порочная. sexytal.com Она как наркотик. Попробовав раз, остановиться порой почти невозможно. Омут наслаждений и сильных эмоций затягивает, все глубже и глубже. И даже зная, каков будет финал — бросаешься в омут с головой. Сладкое обаяние порока сводит с ума и пьянит, как крепкое вино.

Но я убедил Марину, что это совсем не измена, а воинская обязанность — постоянно им быть готовой к бою. А какая готовность, когда ты страдаешь от недотраха? Как пошутил или серьёзно сказал наш пожилой военврач 2 ранга: «Хронический недоёб — причина всех женских болезней. Именно так! Боритесь с ним всеми способами!». Вот так! И мы «боролись» всю ночь!

Тут и наша статная красотка Оксана подтвердила, что получив ласки и чудесно кончив, она потом несколько дней чувствует себя великолепно. И стреляет без промаха! Так что, Марина, лучше скажи спасибо нашему чудесному капитану, а я пока лягу и раздвину ножки — сейчас моя очередь! Все девушки дружно засмеялись и все выпили за моё здоровье.

Страстью пылает человеческое сердце. Особенно когда видишь загадочный взгляд женщины. Ведь один только Бог знает, сколько маленьких секретов таится в их сердцах. Как чудесно искрились глаза Оксаны в этой полутье. А я этой ночью был просто счастлив — мне очень повезло!

Оксана быстро кончила, видимо была сильно возбуждена. Мы сидели в палатке совсем голыми и отмечали нашу военную удачу. Затем стали рассказывать пьяными голосами смешные истории, а я выдал анекдот:

— Иван, ты уже пробовал секс втроем?

— Еще нет.

— Ну если хочешь попробовать, то беги домой, может ты еще успеешь.

Девушки так хохотали, что их смех донёсся наверно и до японского штаба. Какие они ...