Во все тяжкие

«Заебала. Как же она меня заебала. Зачем я вообще с этой сукой связался?»

— Милый, я ведь предупреждала, что это может случится. Могу честно признаться — это второй раз за все время, что мы живем вместе.

«Заткнись. Пока не нарвалась еще больше.»

— Я понимаю, что тебе неприятно... Но мне надоело ругаться. Все, я ушла работать. Вечером дома поговорим.

— А, то есть, то что мне работать в таком состоянии — тебя мало волнует?

— Волнует. Валерьянка знаешь где. Все, давай успокаивайся, все равно уже ничего не изменить. Я люблю тебя.
«Черт. Настолько редко от нее это слышу, что накатывающая истерика немного успокаивается. Может, до вечера и успокоюсь и сможем адекватно поговорить.»
— Пока-пока. Я постараюсь вернуться не поздно. Карт незакрытых у меня почти нет, максимум в 9 вечера буду дома. Люблю тебя, малышка.

Кладу трубку. Да, не самое приятное начало утра. А как еще реагировать, когда увидел, как ты садишься в машину к бывшему мужу и целуешь... Ну, явно не как друга. Да ты и не отрицаешь, что у вас был секс. Ревность, ярость, все негативные эмоции накатывают вместе... Дикая тахикардия. Надо успокаиваться. С пациентами придется улыбаться — штрафы за жалобы мне сейчас вообще нельзя ловить. Плохая новость — валерьянки осталось всего 4 таблетки... ладно, зайду по пути на работу. Сейчас мне, в общем то, хватит. Так... Погладить халат, подровнять ногти, натянуть улыбку. Вроде, более менее готов к работе.

В голову приходит хорошая идея, как вечером не сильно разругаться. И я достаю твой красный кожаный комплект нижнего белья и пробку — и оставляю их на кровати. Думаю, ты поймешь, к чему это.

Звук сообщения на телефоне. «С тобой все хорошо? Не опоздай на работу. И покушай, пожалуйста. Я тебе приготовила бутерброды с собой. Целую.»

Черт. Ну вот как она остается такой заботливой, даже тогда, когда наши отношения на лезвии ножа?

«Спасибо, Катенок. Да, все в порядке. Но запись сегодня забита, хоть и не увидел неприятных фамилий, так что в течение дня вряд ли буду отвечать.»

При входе в больницу натягиваю свою стандартную улыбку. Не надо никому знать, что во мне закипает пожар, способный спалить все вокруг. Возле кабинета уже ждут... А до приема еще 15 минут. Ну ничего, подождут. К тому же, половина из них — просто за рецептами. Переживут.
Захожу поздороваться с заведующей, с коллегами — всех заражает моя улыбка. Надо абстрагироваться до вечера — и все будет в порядке.

6 часов пролетают практически незаметно. Мне некогда было думать о тебе, написать тебе. Только в перерыве смог написать, как ты вкусно готовишь даже банальные вещи. По идее — ты уже дома... Интересно, поняла ли ты, зачем твое нижнее белье оказалось на кровати, или просто подумаешь, что забыла его убрать? Доделываю остатки карт, добиваю талоны — и собираюсь домой. Когда я уже снимаю халат — в кабинет заходит одна из регистраторов.
— Андрей Игоревич, вы сегодня не задерживаетесь?

— Вы что-то хотели?

— Посмотрите меня? Весь день задыхалась, особенно когда запах сигарет был от пациентов. И сейчас не лучше.

— Хорошо, раздевайтесь выше пояса.

Она снимает халат, блузку... лифчик?! Впервые пациентка порывается снять его при осмотре.

— Это лишнее.

— Нет... Вы ведь одиноки, не так ли?

Ага. Только вот, живу с одной стервой уже 2 года. Но никто об этом не знает, во избежание вопросов.

— Вы уверены, что не совершаете ошибку?

Беру фонендоскоп, вставляю в уши и прослушиваю ее легкие. Вроде более менее чисто, небольшие сухие хрипы... Но нормально прослушать мешает шум сердцебиения в ушах. Она и правда возбуждающая. Светлые волосы, чуть ниже лопаток, заплетены в косичку, темно-синие глаза, нежные пальцы, когда она пытается брать меня за руку пока я слушаю ее, упругая грудь с набухшими сосками... Неужели я и правда могу так возбуждать?

— Ничего нет. Одевайтесь. Сейчас включу компьютер, дам направления на анализы, завтра сдадите и ближе к вечеру ко мне.

Она медлит. Все так же полуобнаженная подходит ко мне со спины, я чувствую, как ее руки скользят по моей шее, груди... Это сейчас перейдет за грань. Я возбужден, и надо срочно это прекратить. Не хочу делать тебе больно. А в порыве ярости могу рассказать про этот случай. Чтобы задеть тебя сильнее.

Грудь упирается мне в голову. Я спокойно дышу, пока ее руки ласкают меня сквозь футболку. Добиваю направления и отдаю ей.

— Простите, но в пределах больницы я вынужден соблюдать субординацию. Одевайтесь.

Она сдается. Но по глазам видно, что ненадолго. Надо срочно придумать причину, почему она не может прийти ко мне.

— Завтра я в первую смену, так что или подойдите к другому врачу после 5 вечера, или послезавтра ко мне, так же.

— Хорошо, спасибо, Андрей Игоревич.

В ее голосе не слышно расстройства. Я вздыхаю с облегчением — страшно было бы обидеть ее. Наконец, я закрываю кабинет и ухожу.

Ты дома. Я чувствую запах вкусного ужина. Видимо, ты серьезно хочешь загладить свою вину. Короткие шорты, полупрозрачная майка... и красная лямка лифчика. Отлично. Ты меня порадовала.

— Иди кушай. Или ты в душ сначала?

— Кушать. Я проголодался. Как у тебя день прошел?

— Спокойно... если не считать некоторых моментов.

— Рассказывай.

— Андрюш, я боюсь потерять тебя. Но и отказать ему я не смогла. Хотелось попробовать. Хотелось убедиться, что я сделала правильный выбор.

— И как? Убедилась?

— С долгим отсутствием секса он становится таким же, какой ты постоянно. Но это единичные случаи, я ведь помню, как была с ним. Даже не близко к тебе.

— Лесть?

— Нет. Я правда так считаю. Я понимаю, как ты на это отреагировал. Прости. Знаю, оправдываться глупо. Но могу обещать, что это не повторится. Больше не повторится. У меня не встает на него так, как на тебя. И потерять тебя ради пары раз... Я на такое не готова.

— Хорошо. Устала сегодня?

— Не особо.

Поужинав, мы идем в комнату. Я снимаю джинсы и ложусь — лень переодеваться в домашнюю одежду. Да и сейчас это будет не надо. Ты рядом, твои губы на моей шее, рука скользит по груди, животу, проводит по члену. Он уже готов. Не думал, что в ярости так быстро смогу возбудиться. В голове мелькает, как ты делала тоже самое с ним. Черт. Бесит. Я прерываю твои ласки.

— Встань раком. Лицом на кровать.

Ты послушно делаешь то, что я говорю. Сдергиваю с тебя шорты — под трусиками проглядывает пробка.

— И долго ты с ней ходишь... ?

— Минут 20, сразу перед твоим приходом вставила.

Опа. Что еще я вижу. Засос на внутренней части бедра. Провожу по нему...

— Я знала, что ты заметишь. Я готова к наказанию.

О да. Это ты угадала. Достаю ремень из джинсов. Ты испуганно смотришь, как я медленно подхожу к тебе. «Плохие девочки должны быть наказаны. Глажу твою попу... Удар. Следы ремня практически сразу проступают на твоей коже. Ты вскрикиваешь, но не двигаешься. Второй удар. Третий. Ты кричишь, утыкаясь лицом в подушку. После 6 удара пытаешься вырваться.

— Андрюш, прекрати, это уже перестает быть приятным... Лучше трахни меня...

Я ставлю колено тебе на спину, чтобы ты не могла вырваться. И продолжаю. На твоей попе ярко красные полосы от ремня. Поглаживаю ее — они невероятно горячие. Спускаю трусики, вынимаю пробку... Но удары ремнем продолжаются. Пока не вижу, как из твоих глаз текут слезы. Злость потихоньку стихает. Трахать тебя плачущую... Такого еще не было. Раздеваюсь — и вхожу тебе в анал. После пробки он уже готов принять мой член. Твои рыдания смешиваются со стонами. Руками разводишь ягодицы, защищая разгоряченную кожу от прикосновений с моими бедрами. Но даже прикосновения своих рук вызывают боль. Потихоньку, слезы прекращаются — и остаются только сладкие стоны. Одна твоя рука соскальзывает на клитор. Член резко двигается в твоей попке, смешивая в тебе боль и наслаждение. Притягиваю тебя за волосы и, нежно ...