Ведьма

дверей, пронизываемым резким неприятным ветром.

В одно мгновение исчезло всё, — черти, ведьмы, посуда, столы, спиртное. Ничего не осталось. Ничего. Одна пыль, грязь, битый кирпич и обвалившаяся кровля.

Раковина, где Маша мыла посуду, оказалась разбитым древним унитазом, настолько древним, что казалось — троглодиты из эпохи каменного века пользовались им, если не по назначению, то забивая мамонтов этим орудием для оправления естественных нужд.

И тут же судорожный, животный ужас вперемешку с неизбывной, первобытной тоской сковал девушку, крепчайшим, цементными кандалами.

Казалось, что чуть-чуть и она просто умрёт от разрыва сердца, от сознания внезапно нахлынувшего невообразимого горя и потери.

Краем глаза она увидела фигуру крайне безобразного демона, приближавшегося к ней и державшего в пупырчатых конечностях серебристый топор.

Поглядев в красные глаза этого существа, пылающие мрачным огнём, колыхнулась ужасная догадка, — это тот, кто приходил к ней в образе смуглого брюнета. И теперь он пришёл за ней в своём настоящем виде! Пришёл за её душой!

А вокруг появились и заплясали в диком танце другие демоны вперемешку с голыми телами блудниц.

Раааз!

Топор демона молнией занесся над покорно сжавшейся Метреникс.

Остриё топора, умелым движением раскроило череп, разрубив пополам, словно арбуз и оросило восторженно взвывшую нечестивую орду каплями мозгов.

— Раз, два, три! Ритуал окончен! Ты возвращаешься ко мне на дачу! — раздался спасительный голос Оникс.

И вдруг — бааам!!! Всё наваждение исчезло.

Глаза не открывались, хотя сознание радостно пело о том, что теперь бояться нечего, что рядом её подруга и наставница Олеся, что она на даче, а не где-то в невообразимом жутком сибирском гадючнике, окруженная гнусными, богопротивными существами.

— Тебя принесли в жертву. Теперь ты моя. Я уже в тебе. — просипела жрица скрипучим страшным мужским голосом, очень не похожим на её собственный.

Хотя может это показалось после гипноза? Кто знает?

А Мария, Мария просто потеряла сознание и пришла в себя лишь дома, довезённая подругой, усталая и разбитая, словно на ней пахали месяц. Не меньше.

— Советую не ходить на работу завтра, подруга. Они высосали из тебя почти всю жизненную энергию. Ты была принесена в жертву. Скажи, что болеешь. — прощаясь, сочувственно посоветовала Оникс уже на пороге...

Финал

... Главвврач не находил себе места. Надо же, — медсестра грохнулась в глубокий обморок прямо в момент ответственной операции больного.

Пришлось объявлять аврал и спасать уже эту медсестру, что сделать было непросто, — организм молодой девушки оказался настолько изношен, что доктора разводили руками, да её впору под капельницу класть, кровь, — словно вода, без витаминов и минеральных веществ. Это почти труп.

Провели полное обследование, благо навороченная клиника всё же, — организм в норме, но нужен полный покой и отдых.

Сразу возник вопрос, может она на диете? Но коллеги разводили руками, мол, ест как все.

Правда регистраторша отвела главврача, по совместительству психиатра, в сторону и рассказала, что медсестра путалась с этой странненькой, но уже уволившейся массажисткой Олеськой.

— Эти тёлки ездили куда-то в рабочее время, потом запирались в кабинете и жгли свечи, читали заклинания... а когда однажды я заглянула в кабинет, то увидела на полу перевернутую звезду в круге, дохлых жаб и отрубленную голову петуха. — ябедничала регистраторша, округляя глаза.

Пришлось оставить медсестру в клинике на ночь, кою дежурный персонал не забудет никогда. Всегда кроткая и вежливая девушка ровно в 12 часов ночи внезапно пришла в себя, став буйной, — она изрыгала проклятия, царапалась, кусалась и визжала, что она князь тьмы Асмодей и всех смертных сожрёт и отправит в ад.

Потом окружающие клялись, что на них смотрели не светло-голубые глаза медсестры Машки. Нет! Зрачки несчастной сузились, потемнели и напоминали змеиные. А дури было на несколько «майков тайсонов».

Связать сумасшедшую удалось с нескольких попыток, причем в ходе «вязания», хрупкая девушка легко расшвыривала могучих санитаров, словно пушинки, а оконная решётка около кровати была просто вырвана с нечеловеческой силой и брошена в стеклопакет, который вылетел на улицу, разбившись на множество мелких осколков...

... Лечение в психиатрической клинике, расположенной поблизости, не принесло результатов, хоть эскулапы старались.

Пациентка ничего не ела, чахла на глазах, припадки повторялись, а лошадиные дозы аминазина лишь гасили эффект агрессии, пока одна из стареньких нянечек не сжалившись над угасающей девушкой, тайком принесла намоленную икону и повесила над несчастной.

Помогло. Да так, что девушка стала принимать пищу и осмысленно говорить, рассказав про гипноз и свои сексприключения с нечистой силой.

Отважная нянечка под угрозой увольнения ночью вывела больную из больничного блока и отвела в церковный приход. Там, седой и важный батюшка неторопливо провел тщательную «отчитку». «Отчитку» долгую, утомительную. Почти до рассвета.

Бесноватая скрипела зубами, каталась по полу, выла, плевалась на распятие, но молитвы опытного экзорциста в рясе к утру угомонили всю нечисть, терзающую женское тело...

... Маша пришла в больницу бледной, но уже с осмысленным взглядом. В восемь часов пошла в больничному руководству и заявила, что полностью здорова и готова к выписке.

А через пару месяцев в монастыре появилась новая послушница Мария. Говорят, что она раньше работала в медицине, всегда ловко ставила уколы заболевшим моняхиням, была в высшей степени набожна, — неукоснительно соблюдала церковный устав и всегда старалась помочь.

А злые языки, — их и в монастырях хватает, везде люди добрые живут, они же утверждали, что эта девица была в прошлом самой настоящей ведьмой, продала душу дьяволу и теперь должна искупать страшный грех пожизненно.

Правда, иль нет, — неизвестно. Но послушница лишь кротко улыбалась на все вопросы и истово молилась за всё живое на земле, истязая себя жёстким постом, словно действительно совершила что-то очень страшное...

P. S. Я заинтересовался и провел небольшое журналистское расследование, выяснив, что медсестра по имени Мария С., действительно работала в известной сети клиник, а теперь отреклась от всего мирского и в настоящее время — послушница монастыря.