Таинственный остров (новая версия)

и уверенного в себе мужчину... Она давно уже смирилась со своим одиночеством. Дочь, которую по приказу Повелителя отдали замуж за крупного чиновника канцелярии острова, навещала её редко. Внуки и того реже. Она увлеклась игрой на ситаре и всё свободное время посвящала этому сладкоголосому инструменту, обучившись первоначальным азам по самоучителю, присланному ей почтой из Индии. Евнухов к себе не приглашала, отдаваясь административной работе. sexytal.com Абдуррахман сразу привлёк её внимание своей интеллигентной внешностью и эрудицией. Его лекции одалискам гарема, изучавших иностранные языки, были интересны и понятны, а звуки ситара, которые она слышала по вечерам, гуляя в дворцовом саду, её окончательно укрепили в желании встречи наедине.

Вызвав слугу, Фатима приказала ему внести её инструменты. Их было два. Когда Абдуррахман увидел эти чудесные инструменты, его музыкальная душа встрепенулась от желания поиграть на них.

— О, прекрасная, как луна в полнолуние, Фатима Султан, позвольте мне коснуться одного из этих великолепных инструментов...

— Абдуррахман, я с удовольствием послушаю твою игру...

Хлопнув в ладоши, она вызвала слугу и велела принести сладости. Усевшись на мягкие подушки, Фатима приготовилась слушать, а Абдуррахман, выбрав тот ситар, в котором было больше бурдонных, оркестровых струн, стал его настраивать. Обладая абсолютным музыкальным слухом, он без особого труда настроил инструмент и заиграл. Европейская музыка была для Фатимы почти незнакома, она даже не представляла, что на ситаре можно играть сочинения таких композиторов, как Бах, Моцарт, Шопен. Была совершенно потрясена, услышав «Серенаду» Шуберта.

Абдуррахман играл вдохновенно, не глядя на гриф, а только на неё, на её прекрасное лицо. Тёмно-карие глаза Фатимы из-под длинных пушистых ресниц проникали взглядом в самые глубины его души. Он видел благодарные слёзы на них, и это говорило ему, что путь к сердцу этой женщины ведёт через музыку. Он давно отвык от женской ласки, забыл вкус женского поцелуя. Если не считать конкурсных истязаний, которым он подвергся в третьем туре представительницей прекрасного пола, то последний раз, когда его нефритовый стержень входил в глубину женской пещеры сладострастия, был лет пятнадцать тому назад.

Фатима по российским меркам была уже в преклонном возрасте, но по меркам острова у неё наступил период жизни, о котором у нас говорят: «Баба ягодка опять». Она была естественной брюнеткой, невысокого роста, с тонкой талией и красивыми руками. Шаровары скрывали ноги, но чувствовалось, что они у неё соответствуют по красоте рукам. Когда она взяла ситар и стала играть на нём, сбиваясь от волнения, он с большим вниманием выслушал её репертуар и сказал, что готов обучать её игре столько времени, сколько она посчитает нужным.

— Уважаемая, Фатима Султан, но для этого необходимо начать с нуля и забыть то, что вы уже играете. Это нужно для исключения неверных технических навыков. Они мешают дальнейшему прогрессу в игре. Согласны ли вы на это?..

— Абдуррахман, твоя игра настолько восхитительна и убедительна, что я согласна повиноваться всем твоим приказам. Отныне в ситаре ты мой господин, а я твоя рабыня... Согласен ли ты на то, что я отменю твою обязанность оказывать интимные услуги остальным жёнам и назначу тебя придворным музыкантом?..

— Несравненная, Фатима Султан, если вы примете такое решение, то вернёте мне человеческое достоинство и право мужчины выбирать ту женщину, которую он полюбит, а быть придворным музыкантом я очень хочу.

— Я не сомневалась в твоём согласии... А мужчина должен оставаться мужчиной, даже тогда, когда у него на руках остаётся всего один палец, — — загадочно улыбаясь, сказала она ему.

Расстались они очень тепло. Занятия решили начать со следующего вечера. В середине следующего дня его встретил Фаттах и дружески похлопывая по плечу сказал: «Ну, ты парень не промах!... Далеко пойдёшь, если Повелитель не остановит, рассказывай, чем ты так обаял Фатиму, что она приказала мне освободить тебя от посещения других жён?..

— Я буду давать ей уроки игры на ситаре. Сказала, что назначит меня придворным музыкантом, — ответил он...

— Вот и прекрасно, поздравляю тебя с назначением. Но ты остаёшься пока в моём подчинении... Будем работать...

Первое занятие с Фатимой прошло непринуждённо и весело. Абдуррахман старался её не очень напрягать, а она оказалась очень способной ученицей. Правильную постановку рук она моментально усвоила. Нотную грамоту она знала прекрасно. Два часа занятий пролетели незаметно. К следующему занятию он сочинил для неё несколько упражнений с подробными аппликатурными указаниями для левой и правой рук. Всё она усваивала моментально. А он, касаясь её рук и бёдер, поправляя посадку за инструментом, испытывал сильнейшее наслаждение от этих прикосновений.

Так, с каждым днём, действуя по принципу: от простого к более сложному, они продвигались в освоении техники игры. Фатима, почувствовав, что занятия приносят ощутимые плоды, стала еще с большим рвением относиться к занятиям, а когда они стали играть дуэтом, то их занятия превратились в небольшие концерты.

Абдуррахман чувствовал, что уже не мыслит себя без этих встреч с Фатимой. Когда-то он услышал на Родине песню со словами: «Вот и встретились два одиночества, разожгли у дороги костёр... «. Их «костёр» с Фатимой разгорался с каждым днём сильнее. Они давно уже перешли на «ты» и в перерывах между игрой беседовали на отвлечённые темы. Эти темы касались их прошлой жизни. Выяснилось, что она, как и он, уже пятнадцать лет не имела сексуальных контактов. Он всеми фибрами своей души чувствовал, что она хочет получить от него ласки, которые дарят акагалары другим забытым жёнам. И однажды он решился применить знания из литературы, которую давал ему Фаттах.

В один из вечеров, когда в её покоях осталась только одна служанка, самая верная и преданная Фатиме, с которой она делилась всеми сердечными тайнами и полностью доверяла ей, случилось то, чего они оба страстно хотели. Зашторив окна и погасив свет, в темноте будуара Фатима обняла его и стала страстно целовать.

— Абдуррахман, — я тебя безумно люблю, — шептала она, — у тебя такие нежные пальцы, будь со мной смелее...

Это был прямой намёк на дальнейшие его действия. Когда их обнажённые тела сплелись на огромной кровати и поцелуи стали более жаркими, он ладонью руки сдавил её заросший мягкими волосками лобок, а затем стал круговыми движениями пальцев гладить её большие половые губы. Они сильно повлажнели, и он решил применить все тонкости куннилингуса, почерпнутые из литературы.

Ему удалось довести её до оргазма, но чувствовалось, что она хотела большего. Она гладила его вялый член рукой, касалась щекой его боковой поверхности, наконец, взяла в рот головку и стала языком её щекотать. Член вздрагивал, пытался затвердеть, но достигнуть нужной плотности так и не смог.

— Абдуррахман, я вижу, что ты очень огорчён, — когда они стали одеваться, — но знаешь, есть знахарь, который готовит снадобье, избавляющее мужчин от этого недуга. Попрошу служанку купить у него для тебя необходимое количество этого лекарства.

Через несколько дней служанка принесла снадобье с подробной инструкцией для употребления. Абдуррахман скрупулёзно выполнял все требования. Они были несложными, за исключением самого главного — не иметь половых контактов в течение месяца. Но и это требование они с Фатимой успешно преодолели.

Наконец, наступил вечер, когда они вновь решились на соитие. У Абдуррахмана появилась неплохая эрекция для его возраста. Он смотрел на свой торчащий колом член и готов был сунуть его немедленно в манящую щель Фатимы, но та прикрыла её ладонью.

— Милый, не спеши... Давай поласкаем друг друга...

Было всё, и куннилингус, и минет. Во влагалище Фатима категорически запретила ему кончать. «Не приведи Аллах, забеременею... Это смерть нам обоим», — решительно сказала она ему.

Прошло полгода. Абдуррахман играл на торжественных приёмах и праздниках в составе дворцового оркестра, аккомпанировал певцам и певицам, но каждый вечер спешил в покои Фатимы на занятия. Ситар такой инструмент, что на нем учиться играть можно всю жизнь. Но не только это заставляло их продолжать занятия. Они любили друг друга. Им было известно, что грозило им в случае разоблачения и тщательно предохранялись

Слава об Абдуррахмане, как о талантливом педагоге дошла до визиря. Он вызвал его к себе и предложил позаниматься со своими сыном и дочерью. Тот с благодарностью принял это предложение. С должностью евнуха Абдуррахман расстался давно и стал придворным музыкантом. Частые встречи с визирем заканчивались иногда беседами о международном положении. Он с ним подружился и обсуждал не только международные, но и внутренние дела.

— Ты в курсе, что у нас назревает «банановая революция»? — доверительно спросил он у Абдуррахмана? — Демонстрации с каждым разом становятся все более массовыми и агрессивными. Народ требует хлеба, зрелищ и бананов. Тюрьмы переполнены. Сажать демонстрантов уже некуда. Давай возглавим революцию и установим на острове президентскую власть...

— Я только за, — ответил Абдуррахман, — обещаю выполнить все Ваши поручения. Чтобы победить революцию — её надо возглавить...

Визирь, получив поддержку у большинства влиятельных шейхов, заседавших в Диване — высшем органе государственной власти на острове, начал плести дворцовые интриги. По большому секрету он доложил Правителю о том, что ситуация на острове вышла из-под контроля и в целях безопасности ему необходимо покинуть дворец. Правитель под предлогом дружественного визита, бежал со своими приближёнными в одну из стран Аравийского полуострова.

Таким образом, на острове свершилась бескровная революция. Визирь стал президентом, а Иван Иванович, он решил вернуть своё прежнее имя, стал министром иностранных дел новой Республики. Фаттах стал министром вооружённых сил. Гарем был распущен. Фатима стала свободной гражданкой новой республики. Свадьбу её с Иваном Ивановичем большой помпой отметили при дворце Президента и стали они жить поживать и детей наживать. Двух мальчиков ­ — близнецов Фатима родила в первый год замужества. Трёх дочерей — в последующие пять лет...

Иван Иванович в возрасте девяноста лет отправлен был с почётом на пенсию. Недавно он побывал в России в качестве туриста. Своих родных он уже не нашел, что не очень его огорчило — ведь там, на далеком острове, его ждали Вера, Надежда и Любовь — три дочери и два сына.