Федор Зуев — офицер запаса. Часть 4: Жизнь — это движение (быль)

После рождения детей в семье Зуевых наступило длительное спокойствие. Алиса оказалась заботливой и ласковой мамой для малышей, все так же пламенно любившая мужа, который теперь редко бывал дома, постоянно пребывая в море на подлодках, проходящих положенные испытания новой техники. Зуев отметил, что те документы, которые он разработал, оказались весьма заметны и необходимы для работы командиров боевых частей в любых условиях. Прошло три напряженных года, а работе не видно было и конца.

Наконец, Командующий флотом заслушал его доклад по результатам выхода в море каждой подлодки. Он похваливал Зуева, а иногда и ругал за те недостатки, которые еще не преодолены. Зуев выстаивал перед ним с немым лицом, наблюдая ход мыслей командующего, точно так, как тогда еще молодой Петя Швед защищал очередной свой проект по эксплуатации отдельных приборов и механизмов на надводных кораблях и подводных лодках. Зуев не спорил с ним открыто, но нередко указывал Пете на его ошибки, когда они были наедине в классе. Петя был умным, напористым и очень волевым юношей, а Зуев всегда обескураживал его не силой голоса, а тихой речью, похожей на шепот, после которой, задумавшийся Петр, вдруг стирал все свои доказательства с доски и чуть ли не с заплаканными глазами, садился рядом, обнимал за плечи друга и говорил: «А ну все это к черту! Кому нужны эти мои постулаты, когда липовые изобретатели уже почти изобрели все тот же хромой велосипед?!

Вот и сейчас он тихо доказывал свою правоту Командующему флотом, которому некогда было его выслушивать, но видя, что Федор все же прав, сказал:

— «Ладно! В споре рождается истина. Я пошел встречать очередную делегацию Главкома, а ты продолжай мыслить, и вдруг истина пробьется, а?.

— Она уже пробилась. Вот проект твоего приказа по флоту, как надо поступить в данном случае, — Федор протянул ему листок, исписанный мелким шрифтом.

— И откуда ты взял эту галиматью?! — Петр отшвыривал бумажку, а Зуев так же настойчиво продолжал: «Все оттуда. С той самой подлодки, командира которой ты обещал чуть ли не повесить на рее. Он, кстати, тоже согласен с этим текстом...

Петр злился еще потому, что время перевода его в Москву на должность заместителя Главкома приближалось с невероятной быстротой, а работа с лодками еще пока не завершена...

Как-то, оставшись вдвоем наедине, Петр с грустью в глазах сказал: У меня остался только месяц. Успеешь завершить работу по лодкам?

— Постараюсь...

— Что такое постараюсь?! Я приказываю завершить, потому, что времени в обрез. Нас обоих Главком забирает к себе. Я ему доложил о нашей работе, а он сказал: «Разве такие лодки только у вас? А про Северный, Балтийский и Тихоокеанские флоты не нуждаются в этой работе?»

— Нуждаются. Но осталось поработать на трех флотах, а специалист один...

— Кто это?

— Капитан первого ранга Зуев...

— Гм. Почему не знаю?

— Он человек скромный, не любит демонстраций своего имени...

Главком нажал на кнопку и ему ответил начальник штаба.

— Николай Николаевич, Ты Федора Федоровича Зуева знаешь?

— Не так, чтобы очень, мы служили на ТОФе вместе...

— Ну, о его способностях знаешь?

— Дотошный мужик. Вот материал прислал на кандидатскую замахнулся со своими подлодками...

— Во! На ловца и зверь бежит. Потом доложишь мне подробнее...

— Я согласен с вами товарищ Главком о переводе Зуева в наш Главный штаб.

— А кандидатская?

— Это для него семечки. Защитит, это точно. Я его еще по училищу помню: феноменальная память, может доказать, что черное это белое и наоборот, — поддержал разговор, склонившийся над картой, лежащей на столе, начальник Главного штаба ВМФ

— Да вы сговорились что ли? — поморщился Главком..

— Они правду говорят, — вступил в разговор начальник политического управления ВМФ, убеленный сединой вице адмирал. — Мне еще Бевз говорил, что если бы на флоте были такие работяги, то флот бы давно в океане в дальней зоне волны бороздил, — добавил он. — Но, одно меня смущает: не курит, не пъет, а женский пол уж больно сильно уважает, — усмехнулся он.

— Степаныч! А ты красивых баб любишь? — спросил Главком...

— А кто их не любит? Разве что импотент. А, между прочим, стране нужны солдаты и матросы. Да и офицеров с мичманами у нас излишка нет, Пусть любит, — заключил политик. Они все переглянулись и так грохнули от смеха, что в дверь постучал часовой...

— Не волнуйся. Тут все О, Кей! — успокоили часового.

— Берем к себе этого Зуева, — сказал Главком, — готовь приказ на него, — главком повернулся к начальнику штаба и многозначительно кивнул...

Федор узнал о решении Главкома только поздно вечером. Он позвонил в Москву своему другу Пете Шведову, который уже вступил в должность первого заместителя Главкома ВМФ.

— Слушай, Петр! Меня что в Москву переводят?

— А разве это плохо? Поздравляю тебя с повышением по службе...

— Но, я же не служивый офицер, а в запасе. Практически гражданский человек и перевести меня могут только с моего согласия?

— Вот, чудак! А ты что, не согласен?

— Конечно, нет. Я живу в родном мне городе вместе с матерью, женой и детьми...

— А как твои малыши?. Хотят жить в Москве? — не отставал Шведов.

— Они еще мало соображают. Но я так рад!

— Да! Дети — это хорошо, но жить в Москве еще лучше...

— Ну и зачем я вам там под носом?

— Продолжим твою работу на других флотах. Федор, ну не стучи копытами! Так Главком распорядился...

— А ему все едино. Он же увольняется в запас... Но если нужна моя работа по указанному профилю, то при хорошем помощнике, я могу ее делать, выезжая из Севастополя. Не так ли?

— Трубка замолкла, видимо Петр с кем-то разговаривал, и тут же сказал; «Ладно, Федор, уговорил, но помощника мы тебе все же найдем. Пока, друг, бывай!...

Федор вновь взялся за свою работу, делая наметки уже над докторской диссертацией. Алиса «кудахтала» над детьми, а Капитолина раза два, три в неделю умудрялась ей помогать по домашним делам. Она призывно поглядывала на поперечные морщинки на лбу своего бывшего любовника, помня, с чего началась их дружба, перешедшая в любовь. Федор и сейчас заглядывался на ее пышный стан, мощные груди и соблазнительные ягодицы, незаметно облизывался, что кот сметаной, но прямого ухаживания не осуществлял. Капитолине было и жаль его и чувство негодования, иногда возникающее в ее пышной груди, но в открытую он ничего не говорил, видимо опуская свое чувство тяги к ней, как говорила Алиса, ниже плинтуса. Поэтому, ложась в постель рядом с мужем, Алиса уже стала сомневаться в его притягательных чувствах к ней. И как-то не выдержав молчанки в сексуальном вопросе, она вдруг спросила:

— Что? Сильно хочешь?

— А ты как думаешь?

— По — моему сильно. У тебя глаза стали тусклыми, и весь мир тебе стал не мил. Не так ли?

— Похоже, что так...

— А что, Капа? Неужто боится помочь тебе в этом тонком семейном вопросе?

— Видимо, у нее свои проблемы... Вокруг нее увивается сам начальник военно-морского госпиталя...

— Но раньше эти мелочи жизни ее не смущали. А сейчас?...

— Она просто жалеет твои нервы... — ответил он и отвернулся...

— Здрасьте, вам! Все вокруг друг друга жалеют, одной меня никому не жалко. — Ладно уж. Давай оттрахай меня в рот. Не бойся, не укушу, но слить лишнее помогу. Она быстро развернулась на сто восемьдесят градусов, улеглась своим животиком на его живот, и тут же он почувствовал, как ее влажный рот «поглощает» его «Малыша». Она делала это в замедленном темпе, стараясь побыстрее разжечь огонь любви в его почти забытом органе. Он сначала поддавал ей тихонечко, а затем стал так качать быстро и жестко, как бочкарь, загоняющий пиво в огромную бочку. Они стонали, скрипели зубами, но делали все, чтобы удовлетворить друг друга. И тут, вдруг, открылась дверь, и кто-то в белой рубашке прошел к кровати, сунул руку под одеяло и ...