Кремовое утро

Это утро выдалось на редкость кремовым. Мягкий свет холодного зимнего солнца заполонял комнату, не обращая внимания на полупрозрачные бежевые занавески, и девушка, которая все утро боролась с ним, крутясь с боку на бок, все же сдалась.

«Привет, новый день. « — Люба открыла глаза, широко улыбнулась, выгнулась, и провела ладонями по лицу, словно смахивая остатки сна. Мягкие тапочки зашуршали по полу, а девушка все никак не могла прекратить зевать, сладко потягиваясь на пути к ванной комнате. Миновав тонкую перегородку, разделяющую их общую с сестрой комнату, Люба озорно захватилась за край Вериного одеяла, с каждым шагом все больше стаскивая его на пол, и услышав тихое бормотание, самодовольно выпорхнула к родителям. Папа был в рейсе, поэтому мама спала одна, расположившись строго по диагонали: «прямо как я» — девушка хихикнула и перевела взгляд на младшего брата, который сидел, практически прислонившись лицом к телевизору, с экрана которого, совсем тихо, чтобы не разбудить спящую родительницу, вещали ведущие доброго утра.

«Филя, привет», — сказала Люба заговорческим полушепотом, растягивая слова. Мальчик улыбнулся, и весело помахал ей рукой, а затем приложил указательный палец к губам.
«Я тихонько, честно-честно» — брат закивал, показывая что полностью доверяет сознательности девушки, и снова повернулся к экрану.
Скрипнула защелка видавшей виды деревянной двери, и Люба, аккуратно сложив пижаму на стиральную машинку шагнула, в ванну, снимая со стены душ.

«Горячо, холодно, ай, горячо!» — Люба одернула руку, и тряхнув головой перекинула копну волос на одну сторону. Она часто ловила себя на мысли, что ей чертовски нравится утренний душ, и хотя некоторые, например Вера, систематически пренебрегают этой важной гигиенической процедурой, она с легкостью готова вставать пораньше, только для того чтобы несколько минут побыть наедине с теплой водой, отрешенная от проблем и предстоящих трудостей, намыливая непослушную гриву, а напоследок, яркой нотой окатить себя с головы до пят колючим холодом, чтобы весь последующий день ходить заряженной и свежей. Конечно, бывали такие утра, в которые совсем не удавалось выделить время для этого маленького, но очень важного ритуала, но это утро было совсем не из таких, оно было кремовым.

— Люба, ты там?
— Да, мам, я уже почти все, только шампунь смою и выйду.
Оставшись без ответа, девушка тщательно промыла волосы, запуская пальцы в рыжие кудри, задержала дыхание, выключила горячую воду, и... И была морально готова к новому дню.

За завтраком было шумно. Филя размахивал руками, словно дирижируя невидимым оркестром, и смеялся, когда мама, перекрикивая шипящую сковороду, подпевала ему, как настоящая солистка оперного театра, Вера из ванной кричала, что они оба страшно фальшивят, однако делала это совсем беззлобно, подзадоривая их, и только Люба улыбалась краешком рта, любовно уткнувшись в телефон. За ночь ничего такого важного в телефоне не прибавилось, если не считать сообщений в беседе группы, с просьбой прикрыть тех, кто не спешит менять кровать на перспективу подремать на лекции, без подушек и одеяла, но все важное случилось вчера. Она вновь и вновь открывала переписку, пробегая глазами по таким нежным строкам, и мечтательно озвучивала их его голосом в голове. Не важно, что рифма была смешной и детской, и некоторые слова были натянуты, это были ее стихи, вернее стихи посвященные ей, а это, не смотря ни на что, было очень приятно.

«Был онлайн в 4:17, значит спит еще, интересно, что он так поздно заходил? А, в прочем не важно, наверное тоже заходил перечитать» — Люба ощутила порыв озорства, отодвинув край банного халата оголила ножку, и незаметно сфотографировала ее, прикрепив к фотографии смайлик с ухмыляющимся чертенком, и пожелание добрейшего утра.
Кирилл был старшее на три года, и совсем недавно закончил ее университет по экономической специальности. Работать он начал еще на старших курсах, поэтому не сидел без дела, хотя и не задерживался в фирмах надолго. Они познакомились больше года назад, на дне первокурсника, хотя в тот момент Люба перешла на второй курс. Она уже некоторое время не состояла в отношениях, и сама подошла к этому длинноволосому гладко выбритому парню, стоящему в стороне от шумной толпы. Через несколько недель она уже плакала перед сном, думая о нем, а он непременно успокаивал ее, называя рыжим солнышком, и от того она будто и правда светилась.

— Мам, а когда папа приедет?
— Скоро, Филя, скоро, завтра или послезавтра уже, будет наш папка дома.
— Любовь-морковь, все мечтаешь? — Мама поставила перед Любой тарелку с горячей глазуньей, присыпанной сверху какими-то травками.
— Все мечтаю... — Девушка прикрыла глаза и положила на стол телефон.
— Ешь давай, никуда от тебя твой телефон не убежит. Вера! А ну марш за стол, все тебя ждут.
— Никто меня не ждет мам, не драматизируй. — Вера села на табуретку рядом с сестрой и пнула ее под столом. — Это тебе за одеяло.
— Мам! Вера пинается!

— Что?! Я пинаюсь? — Филипп засмеялся с набитым ртом, давая понять, что хитрый маневр Веры не остался без его внимания.
— А ну хватит вам обеим! Ешьте и посуду за собой помоеете, Филя, кушай, не отвлекайся.
В раковине загремели тарелки и чашки, мама с Филиппом в соседней комнате собирались в магазин, а Вера лениво пила кофе, перещелкивая каналы висящего на стене телевизора.

Не меньше утреннего душа Люба обожала накладывать утренний макияж, соответствующий настроению и ее ожиданиям. Вот и сейчас, она, почистив зубы, вернулась к себе, и села перед импровизированным туалетным столиком, разложив перед зеркалом содержимое своей косметички. Сперва она не смогла отказать себе в удовольствии расчесать деревянным гребешком чистые и пушистые после шампуня непослушные волосы, затем, выдавив на тыльную сторону ладони немного крема, защищающего кожу от пагубного влияния мороза, она растерла его на переносице, скулах, щеках и подбородке, настало время переходить к самому интересному. Наложив темно-синие тени, и обозначив нижнее веко, Люба принялась красить ресницы, обрамляющие ее темные зеленые глаза, мягкой щеточкой, придавая им длинну. Она знала и умела как нужно делать красиво, быстро и правильно, поэтому уже вскоре хлопала глазами перед зеркалом, поворачивая голову в разные стороны, довольная результатом. Одежду она приготовила еще с вечера, и сейчас путалась в рукавах мягкой зеленой кофты, надетой поверх бюстгалтера и серой футболки без рукавов. Люба достала из шкафа утепленные черные колготки, и черную юбку до колена, расширяющуюся к низу, застегнула на мочках крохотные серьги в виде ягод рябины, и, взяв из шкатулки, стоящей на прикроватной тумбочке, кольцо, с узором из холодной эмали, надела его на безымянный палец. Остался последний нюанс: капля на правое запястье, капля на левое, и оттянув ворот кофты, ровная линия духов между грудей.

Сняв со спинки стула сумку, и положив в нее косметичку и телефон, Люба направилась в темную прихожую, завешенную куртками и заставленную обувью, которая уже не влезала на антресоль. Там, смешно пыхтя, и согнувшись, мама боролась с молнией на куртке Филиппа, то и дело отплевываясь от лезущих в глаза и рот волос.
— Любань, помоги мне, я уже не могу, Филя, стой смирно! — мама прислонилась к стене и гулко выдохнула, а Люба, села перед братом на корточки, и подергала заклинивший язычок.
— Ты сегодня надолго?
— Не знаю, мам, а что?
— Не задерживайся сильно, нужно к приезду отца прибраться, от Веры толку как от паршивой овцы.
— Может мы с девочками зайдем в суши — Люба застегнула куртку брата, и встала рядом с матерью.
— Зайди, но потом пулей домой, а то я одна всех вас тащить не нанималась. Тебя подождать?
— Да, подождите — Люба щелкнула Филиппа по носу, от чего тот довольно чихнул, и стала надевать сапожки. Сняв с вешалки старую дубленку и шапку, она была полностью готова к тому, чтобы с головой окунуться в этот день.

В хрущевках нет лифтов,...