Случайный секс

пока не кончил ей на пипиську, на пальчики ножек. Янка спрыгнула со столика и взяла моего парня в рот, облизав его и высосав послед­ние капли.

Внезапно в куче одежды звякнул мой мобильник я нашарил его:
— «Да!»
— «Это Миша, он не то купил и побежал снова...»
и гудки... Я повернулся к Яне, а она, как будто слышала о чем был разговор, залезла обратно на стойку и развратно раскинув ноги и разведя пальцами губки на пипиське, прошипела:
— «Я еще хочу!... «.

Я поцеловал ее писю и сказал:
— «Все в твоих ру­ках, время есть...»
Она села передо мной на корточки, взяла член в рот и держа в руке мо­шонку, другой стала дрочить, не выпуская головки изо рта. Минуты через три мой парень был готов. Янка встала, я поцеловал ее и она сказала:
— «Хороший... так удобно... и вкусно... хих-и-иххи!»
— прыснула она.
— «Что маловат?...»
— я относился к размеру философски, что есть то есть, чего уж там... Но она закрыла мне рот ладошкой:
— «Дурачёк... ты мой глупый маль­чишка... да он у тебя... такой... вот такой!»

Яна обняла меня ногами и руками и я просто попал в нее. Он вошел как к себе домой и дома ему были рады... Я усадил ее на края стола, на пол-попки, а она держа меня за шею, обвила ногами и мы поскакали... В нашем возрасте и пер­вый-то раз уже хорош, а уж второй... Но зато мы кончили одновременно, она гладила меня по лицу и лепетала:
— « Мой хороший... давай... чуть чуть... мой мальчик... « — и наконец: «О-о-о... боже... о-о-х... умница... мой сладкий... о-о-о-... «.
Зато и кончил я в нее... не успел вынуть, а ко­гда чухнули оба, было уже поздно... Она залезла в умывальник подмываться и хитро подмиг­нув мне, спросила:
— «Что делать будем если залечу? «Я тоже улыбнулся: «Придется же­ниться, не бросать же...»
Я принес из подсобки полотенце, и, пока Янка вытиралась, оделся и вышел... Вышел наружу через мойку и проходя мимо девчонок-мойщиц, отдыхавших на сол­нышке, увидел как их бригадирша Шахноза улыбнулась мне вовесь рот золотыми зубами и подняла вверх большой палец, кивая при этом в знак одобрения. Погрозил в ответ паль­цем: «Ну, доберусь я до вас...»

Яна неторопливо вытерла пипиську, обтерлась вся и покрутилась, голая перед зерка­лом:
— «Вот это да, такой мужик... очуметь... не какой нибудь малолетний придурок... Кайф!»
Ей и правда было хорошо, пися чуть болела, это была такая сладкая боль... Янка вспомнила как у нее во рту встает его член и у ней подкосились коленки. Ух-х! Она вышла во двор, Ашот опять спорил с Мишей, а из ворот выезжала огромная серая, натертая до ослепительного блескаТойота. Яна поняла, что это он. Она не запом­нила номеров, но разглядела на серо-серебристом боку фигурки самураев, кто пешком, кто на ко­нях... Машина выкатилась на дорогу и до нее донесся низкий рык, вперемежку с присвистоми турбины и визгом резины... За спиной раздались шаги и рядом встал Кирилл:
— «Да-а... Хороша. Настоящая японка. Четыреста кобыл, две турбины, четыре-с-половиной литра...»
и, по прежнему глядя на ворота, шепотом выдохнул:
— «А это тебе передали...»
и сунул ей в сумочку картонку визитки...

К вечеру пошел дождь и Янка промокла как мышь. В визитке был не только телефон, но и адрес и она ждала возле дома, несмотря на дождь, твердо решив, что к Ашотику уже не вер­нется... Около одиннадцати она услышала знакомый звук мотора, серебряная машина проле­тела мимо, въехала в распахнувшиеся ворота и Яна шмыгнула следом, пока мотор не опустил жалюзи...

Я разделся, зажег ночной свет и тут услышал стук в дверь. Собака молча встала и цокая ког­тями вышла и стала под дверь, шумно нюхая сквозь дверную щель.
— «Кто там... открыто!».
Яна повернула ручку двери и сделала шаг внутрь и застыла... В шаге стоял огромный белый бультерьер, вяло помахивая хвостом и щуря подслеповатые глаза... Чудовище подошло к ней и уткнув нос ей в пипиську стало шумно, фыркая, нюхать. Легко став на задние лапы, собака прижала девушку к двери и ткнулась холодным и мокрым носом Яне в живот.
— «Не ешь ее Анфиска, она нам пригодится... Привет!»
Девушка открыла глаза и увидела его. Андрей стоял в кори­доре, подсвеченный светом из комнаты, один силуэт. Псина отпустила Яну и потрусила, цокая когтями по паркету, к хозяину...