Сербиянка и великан (быль)

помочь ей прибить карниз над дверью в ее кабинете для новой шторы. Так получилось, что ее инженер была в отпуске, а лаборантка уехала получать спирт, так как свой она уже израсходовала. И когда она подошла к Мякишеву с этой просьбой, великан слегка улыбнулся и сказал:

— Будет сделано, товарищ начальник...

Вскоре, после обеда, когда командир части укатил на совещание в тыл, в дверь ее кабинета кто-то постучал. Веселая сербиянка, таинственно улыбнувшись, тут же открыла дверь,

— Петя, заходи и будь, как дома! — она засмеялась, фамильярно хлопнув его по плечу. — Вот карниз, но мне надо сначала наметить его расположение над дверью. Подержишь меня повыше, я карандашом сделаю отметку?

— Нет проблемы, — ответил великан, и, обняв ее за тонкую талию, тут же усадил ее на свое плечо.

— Вот так будет не очень высоко? — спросила она.

— По-моему, нормалец, — ответил матрос.

— Тогда снимай меня, — попросила она, слегка дотронувшись до его уха.

Он слегка приподнял ее и стал медленно опускать, прижимая ее грудь к своей. Когда их лица оказались на одному уровне, он крепко прижал ее грудь к своей и нежно поцеловал в ярко накрашенные губы красавицы. Она и не подумала сопротивляться, стараясь языком проникнуть в его рот. Он понял это, как приглашение к большему, протянул руку к двери, щелкнул замком, закрывая ее, и стал страстно целовать ее щеки, ушки, чудненький носик, запустив руки под ее юбку.

— Петь! Не мучайся! Клади меня на диван...

— Есть! — товарищ начальник...

— Петь! Не будь солдафоном. Какой я тебе начальник?

— А как же называть тебя, моя радость?

— Валюшей...

— Нет! Я буду называть короче. Просто Валя...

— Но не на людях, надеюсь?...

— Нет, конечно. Я же понимаю. На флоте, а, впрочем и в пехоте, нужно соблюдать субординацию, не так ли? — он уже уложил ее на диван и запустил руки под ее короткую юбку, стал потихоньку снимать с нее трусики... Затем, став перед ней на колени, Петр задрал юбку вверх и прильнул ртом к ее волшебному месту.

— Ах! — еле прошептала она, сгорая от необыкновенного вожделения. Она еще не чувствовала прикосновения его языка, но вот что-то влажное и подрагивающее, стало медленно проникать в ее тело, лаская ее клитор и целуя ее половые губы...

— Он сосал ее «сокровище» мощностью насоса в компрессорной станции. Никто из ее любовников не имел сравнения с этим молодым матросом, обладающим таким умением зажигать женщину своим страстным ртом...

— Ах! У-у-у! Давай, милый! Трахай меня языком... У-у-у! Ах!...

— Нравится?! — задал он явно глупый вопрос, понимая, что ее тело сейчас говорит своим языком, поясняя ему о том необыкновенном блаженстве, которое испытывает каждая разумная женщина, любящая подобные игры...

— Петь! Я сейчас солью... — едва прошептала она сильно прижимая его голову к своему жадному рту, любящему подобные развлечения.

— Сливай! Я выпью, — прошептал он и опять впился губами в ее грешное тело. Она невольно опустила вниз руку и вдруг почувствовала, как рука уткнулась во что-то большое. Она положила ладонь на Это и тут же поняла, что Это его член. У нее сыграло чувство необыкновенного любопытства, она слегка отстранилась от его рта и прошептала; «Я хочу посмотреть на Это».

— Это? Он у меня маленький. Но если хочешь, смотри...

Он встал, и она увидела, как из его брюк смотрит на него какой-то предмет, отдаленно смахивающий на мужской член. Он был действительно коротковатым, зато окружность была таковой, что вряд ли ему позволила бы войти в узкий бокал с цветами, стоящий на подоконнике.

— Я хочу его! Я никогда не видела такого...

— Тогда повернись и стань на коленки, — он сказал это таким будничным языком, что ей стало ясно, что такое явление для него давно известно.

Она быстро исполнила его просьбу, и, встав в эту известную ей позу, вскоре почувствовала, как его орган трется о ее промежность, не попадая в дырочку.

— Давай! Я помогу тебе...

— Давай. Правда сначала будет больно, а потом...

И тут ее сердце было готово выпрыгнуть из груди. Его член, наконец, то нашел желанное отверстие, припал к нему и вдруг так властно стал раздвигать ее тело, отчего ей стало больно, но страсть вожделения превысила эту боль, и его «Малыш», как он называл его, стал властно заходить в нее бренное тело. Вдруг он застыл. Она поняла, что он вошел в нее полностью, и, когда он стал медленно вылезать из него, она почувствовала необыкновенное ощущение сладострастия, которого она никогда не испытывала раньше. Она задрожала мелкой дрожью, и едва он опять оказался в глубине ее тела, она окропила его «эфиром» своего оргазма.

— Давай, быстрее, милый! — прошептала она, заработав своей миниатюрной попкой.

— Как скажете, мадам! — усмехнулся он и так заработал, что пружины дивана жалобно застонали. Но она уже не испытывала боли. Ее смазка оказалось спасительной для ее «Девочки», которая теперь жаждала жесткого мужского секса. И он наградил ее этим счастьем. Он так долбал ее, совсем не заботясь о ее состоянии.

— А все же он кобель, как и все мужики, в преддверие оргазма, — подумала она, почувствовав, как его огромные руки сильно притянули ее таз к себе, заливая внутри пламя ее страсти, как брандспойт заливает вспыхнувший пожар.

— Ух! — едва вымолвил он, — глянув на часы на стене...

— Ой! Какая река! Оботри меня полотенцем, — попросила она.

— Ну, как? Ты довольна, моя красавица, — он обтер ее сзади и сел рядом на диван.

— Еще бы! У меня никогда не было такого талантливого сексуального партнера, — улыбнулась она и, притянув к себе его голову, нежно поцеловала его в пересохшие губы...

— А чего ты смотрел на часы? — усмехнулась она.

— Заметил, в какое время мы управимся.

— А тебе зачем?

— Через десять минут у нас построение на развод на работы...

— Вот видишь. Мы управились вовремя. Ну, теперь иди...

— Когда мы повторим этот волшебный миг? — покосился он на ее губы, боясь ее отказа.

— Когда сильно меня захочешь, тогда и приходи...

— А ты, когда захочешь? — осторожно спросил он.

— Не вопрос. Я всегда хочу...

— Ты не цыганка?

— Нет! Сербиянка...

— А матросы поговаривают, что ты лесбиянка...

— Для них да, а для тебя нет... Ну, иди, а то опоздаешь в строй.

Она осмотрела его внешний вид, убрала белую нитку с брюк и, крепко поцеловав его в губы, легонько подтолкнула в спину.

— Иди! А то опоздаешь...

Он поцеловал ее в щеку и быстро ретировался из помещения.

— А все же я разгадала его тайну, — удовлетворенно подумала она, глянув ему вслед.

— А ты где был? — спросил командир отделения, видя, как великан медленно выхаживает от двери хим. лаборатории.

— Цветы относил начальнице. Ей мичман Бабенко передал, да сам постеснялся зайти, — нагло соврал матрос. И все поверили, так как знали этого местного бабника, у которого всегда член стоял на красивую бабу под короткой юбкой.

Э. Зайцев.