Дневник полковника авиации. Часть 1

возле сосны, залез под нижние ветки другой, в этом густом лесу их было полно. А когда этот герой Люфтваффе, или, как они себя называли — «эксперт», подбежал и выпустил две пули в мою куртку, я из-под сосны выстрелил ему в затылок — я всё же чемпион нашего полка по стрельбе из пистолета.

Это в фильмах дерутся долго и героически и стреляют без перерыва, а на войне всё происходит порой мгновенно, и тот, кто остался жив, тот и герой. рассказы о сексе Подойдя к «Шторьху», которого немец всё смог посадить даже будучи раненым и полуживым, я заглянув в подбитый посыльной самолёт и понял, что мне нужно, как шутил Саша Панченко — «рвать когти» и побыстрее! На заднем сидении полулежал офицер в чине подполковника, а к его запястью наручником был прикован жёлтый объёмистый портфель явно для секретных документов. Всадив пулю в лётчика, который стал шевелиться, я заодно выстрелил и в наручник — портфель был также снабжён замочком и печатью. Серьёзное дело!

Взяв куртку лётчика и его безрукавку, я положил в ранец все аптечки и НЗ самолёта, также несессер подполковника и его плоскую серебряную фляжку, явно не с водой. Это было не мародёрство, а военные трофеи, да и есть по дороге мне нужно, а до нашей передовой километров 40 ещё и всё пехом. Кстати, почти у всех воинов в фельдграу были индивидуальные аптечки в ранцах, а у лётчиков ещё и отличный НЗ — спирт, галеты, консервы и три стограммовые порции сала, причём в целофане. Европа! Аптечка подполковника была какая-то необычная, потом решил разобраться, а сейчас, как говорится — выносите меня мои ноги.

Захватил и все «Вальтеры» — отличная машинка, а у пилота ещё и ТК — наш пистолет Коровина, точно трофейный, такой небольшой, калибр всего 6, 35, бой очень тихий, но на пяти метрах может быть весьма убойным. Вот он, кстати, сыграл весьма крупную роль в моей дальнейшей жизни. Маленький, да удаленький!

Всё же зря в моём полку надо мной и ребятами моей эскадрильи часто смеялись, что мы бегаем по утрам. Ведт пробежав утром пару километров, парни моей эскадрильи точно просыпались, отлично потом завтракали, были бодрыми, так что уже больше месяца в моей эскадрилье потерь не было. А то как бывает — лётчика другой эскадрильи поднять-подняли, а вот разбудить забыли, так сказать. Вот такие полусонные и погибали! А в моей эскадрилье все просто дышали здлоровьем! Так что и я был в отличной форме, мог идти долго, ну и сейчас хитро пошёл на запад, ведь егеря или фельджандармерия фашистов будут искать меня по пути на восток. Шёл я быстрым шагом, совсем не задыхаясь, хоть и нагружен был крепко, лихо отмеряя километры, затем через час повернул по компасу на север. Весьма правильно было сказано в одной книге: «Война — это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает».
Ещё пару часов, ну и пора передохнуть и заодно и перекусить тем, что мне немецкий Бог послал. Поел немного и весьма неплохо и вкусно, затем повернул на восток — а приключения уже лихо спешили мне навстречу.

Идя по пустынной просёлочной дороге, я набрёл на какой-то посёлок буквально из десяти домой, ну и, что естественно, подошёл к крайнему, весьма добротному. Постоял за углом, только хотел постучать в окно, как из дома вышла такая симпатичная и очень аппетитная девушка в халате и накинутом на плечи пальто и зашла в сарай. А я за ней, слегка напугав её, попросил немного еды и хоть кусок хлеба, а то от проклятых жёстких немецких галет уже язык болит. Поможешь нашему лётчику?

Она покивала и пообещала дать еды и пошла в дом, хитренько так вильнув своими красивыми глазками, а мне сказала — ждать в сарае. Ага, щаззз! Ходы кривые роет умный ловкий крот, как часто шутил над моими манёврами в бою Панченко. Девица эта аппетитная в дом, а я заскочил за угол дома. Тут вскоре выскакивают из дома два полуодетых немца, в одних галифе, видимо уже собрались «оприходовать» эту фигуристую молодку, винтовки в руках, а та стала впереди, руки в бока и так ехидно и громко вопит:

— А ну, лётчик-налётчик, выходи побыстрее, сейчас тебя накормим! В лагере наешься!

Я и вышел, но не из сарая, а из-за угла, «Коровин» негромко кашлянул дважды, с пяти метров и кривой не промахнётся и оба героя Вермахта с лишними дырками в затылках повалились на землю.

Молодка завизжала изо всех сил и рванулась в дом, но от меня не убежишь — я был в ярости от подлой выходки этой девицы-предательницы, ворвавшись в комнату, я сбил её с ног и завалил на пол. Ну вот тебе и на! — а я сильно возбудился, лежа на ней и от души помяв её мягкую пышную грудь. Недаром раньше войскам давали захваченный город в полное пользование на три дня — сейчас я был тем же захватчиком и победителем, ведь немчура валяются дохлыми, а я лежу на этой весьма аппетитной молодке.
Рывком поднявшись, я схватил её и бросил на кровать, опрокинув на спину и задрав её длинную юбку. А она уже и без трусов, светит мне своими прелестями! Стоя рядом, я сбросил пояс и приспустил галифе, а молодка, увидев мои действия, тут же понятливо раздвинула свои длинные полные ножки — сейчас со мной не повздоришь и только так она может заслужить прощение. Да и свою жизнь!

А какой у меня сейчас был обалденный секс — я точно был не только в этой «подруге», но и в побеждённом городе! Но кончив, я быстро стал собираться — пора и сматываться, вдруг тут ещё есть фашисты и они припрутся вскоре сюда. Я набрал в найденную холщовую сумку чудесной вареной картошки, ещё тёплой, буханку хлеба и здоровенный кусок сала — в дороге пригодится.

Только я собрался выходить, как мой взгляд упал на эту полуголую сволочь, какая она соблазнительная и какая подлая она предательница, я тебе ещё сейчас «отомщу». Она как будто прочла мои мысли в моём огненном взгляде и быстро встала в коленно-локтевую позу. Вот теперь я, несмотря на такую экстремальную ситуацию, получил ещё большее удовольствие, вновь кончив прямо в неё — а это ей опять в виде наказания. А интересно, как ей было, потому что эта негодяйка постоянно повторяла: «Ой, как мне хорошо! Ох, как мне чудесно!» Хотя скорее видимо для того, чтобы мне польстить и остаться живой. Не исключено, ведь я получил удовольствие, расслабился и не смог выстрелить в неё, хотя и следовало бы. Ну и мыть моего «бойца» некогда и я нагло сунул его в рот этой обалдевшей красотке, заодно показав ей свой кулак — через минуту мой «сокол» был облизан до полной чистоты — делала она это с удовольствием, вот и пойми, для неё это было наказание или ей в радость? Буду считать, что в наказание! Вот так поступают с предательницами наших воинов!

Связав её полотенцами, ничего страшного, через часик сама и развяжется, я вроде про себя, взяв в руки компас, громко прошептал для её обмана:
— Так, сейчас иду прямо на восток, стрелка компаса так меня и выведет, всё, иду, — и, завернув кусок отличного немецкого мыла в полотенце, сунул в ранец одного из фашистов. Хорошо, что у них кусок шкуры на клапане — и в дождь ранец не промокнет.

И пошёл я на северо-восток, а вы, господа немчура, как вам и «надует» в уши эта немецкая подстилка, так и топчите по шкале компаса строго на восток — наши пути расходятся. Ходы кривые роет умелый умный крот! Ведь надо срочно пробиваться к своим — этот портфель и моя защита от особистов и важная информация для наших штабов. Хотя я и считаю это индульгенцией себе, но кто его знает — наши доблестные особисты смело воюют только со своими.

Но ведь наши бомбёры всегда воюют за линией фронта, то их могут и сбить. Ну а стоит вернуться к своим, как их тащат к себе эти герои тыла и сразу начинают бить по почкам, требуя признаться и подписать чистосердечное, что продался немцам. Для них мы все предатели — у них ведь план есть по разоблачению врагов народа. И ведь кого не собьют за линией фронта, тот ещё не вернулся, а уже заводят дело — враг народа! Скорее они сами врага нашего народа! Ну а ведь сами особисты — трусы все жуткие! Когда сбили нашего «Батю» — командира полка, да прямо на нейтралке, то он сразу и выскочил к своим в окопы, а к вечеру его уже привезли на полуторке санбата в наш полк. И тут особисты сразу героически к нему, типа «Руки вверх! Сдать оружие!», то он и сдал!

Быстро вытащил из кармана подарок пехотинцев — учебную «лимонку», знаменитую Ф-1 и, выдернув чеку, сунул старшему в руки, мол, вот моё оружие — сдаю! Тот завизжал как недорезанная свинья, упал и обоссался. Герой! Так они «Батю» больше не трогали и перевелись в другую часть — вслед им из-за спин постоянно слышался ехидный смех. А новый особист нашего полка прославился в первый же день.
Он гоголем походил по аэродрому, всем сделал замечания — а тут налёт «лапотников», наскочили на наш аэродром Юнкерсы-87. Они включили сирены и давай бомбить. Прошлись один раз, ничего особо не разбомбили, видимо возвращались и решили немного покуражиться. Особист новый ловко запрыгнул в яму, а когда по окончании налёта выполз оттуда, все стали ржать — он аж обосрался. Побежал к пруду мыться, а несло от него! Теперь у него была кличка «ООО» — особо обосранный особист. Вот такие герои тылового фронта вскоре ждут меня!

До ночи я добрался до густого леса и пройдя по компасу ещё немного, решил и передохнуть. Прилёг, вспоминания аппетитные стати этой молодой женщины, немецкой пособницы или, как их стали называть — «немецкой овчарки», я крепко заснул, всё же сильно устал, да и впечатлений море. С утра, позавтракав на ходу, я бодро прошёл пару часов, немного отдохнул и снова вперёд — Родина ждёт этот портфель, а особисты мою физиономию.

Ну что, война-войной, как говорят немцы, а обед по расписанию, так и я стал присматривать место для уединения, чтобы спокойно поесть и полчасика отдохнуть, как из кустов слышу щелчок взводимого курка и негромкий возглас:

— Стой! А кто тут идёт? Брось оружие и ложись! Бросил и иди ко мне, давай быстро!

Ну что за идиотский приказ — я что, лёжа пойду? Сейчас я вам так «пойду», что зубы сразу считать будете!

А через минуту я понял, что мои приключения только начинаются!