Предел.

Небольшое отступление. Отрывок одной старой истории, который я тогда не решилась красочно описывать. Писалась она от руки, а этот отрывок в электронном варианте. Время магии, воин и путешественников. История о любви и зависти, дружбе и преданности.

***

Я в полудреме смотрела на дым костра. Сосновые дрова звонко трещали, источая смолу и горя синим пламенем. Звезды угасали на розовеющем небе. Начинался новый день. Но делать абсолютно ничего не хотелось.

Мы ехали несколько дней почти не слезая с седла. Лошади и мы устали. Бежать от войны, желая сохранить нейтралитет. Как же это сложно, проезжая мимо деревень, где мародерствуют враги, насилуют и убивают. Обвиняют в связях с сатаной, и насылаемых проблемах невинных дев, а после сжигают их на кострах религиозные фанатики. Во что только не поверишь во время войны. Молятся идолам, богам, лесным духам. И даже альвы, дриады и нереиды вступили в войну. Эта не наша война, мне и Кассилю не нужно было что-то защищать. То, что мы могли бы защищать давно разорено и сожжено до тла, а недалеко холм. Братская могила для сотни-другой жителей. Когда-то от полной жизни деревни остались лишь угли и трупы. Горстка детей, что смогла спрятаться в ближайших лесах умерла с голоду и в лапах диких зверей. Выжило лишь трое, но и те исчезли с тех краев. Лет через десять только, объявилась одна, из тех детей. Загорелая брюнетка, дерущаяся как зверь. Невысокая, гибкая как ива и смертоносная, как и ее парные клинки, чьи лезвия покрыты жиром врагов в вперемешку с ядом. Периодически врывалась в бой, истребляла оккупантов и пропадала. Многие наместники земель назначали награду за ее голову, но так ее ни разу не поймали. До одного прекрасного дня.

Зашипев от болезненного удара в ребра, от сдернутого мной с лошади врага, я отступила назад. В руках он держал увесистые кастеты с острыми шипами. Они разодрали мою одежду и кожу на правом боку, а так же несколько ребер явно треснули в хрустящем звуке. Но состояние вроде не фатальное. Было не фатальным, пока по затылку меня не оглоушил местный священник, с криком, о том, чтобы сжечь языческую тварь.

Очнулась я лишь от острой боли и зловония. Мерзкие крысы, что почуяли свежую кровь в сырой камере, решили полакомится еще живым телом. Спихнув мерзких тварей от своего бока, я со стоном села у стены камеры. Спину холодила каменная стена, а бок был перевязан изодранными в ленты дорогой тканью, уже давно пропитавшейся кровью. Кто же меня перевязал, столь дорогим батистом оставалось загадкой. Правда ненадолго.

Когда глаза более-менее приноровились к мраку и отблеску находящегося дальше по коридору чадящему факелу, то я заметила дремавшую фигуру в дальнем и темном углу камеры. Это была девушка, моя ровесница. Ее вьющиеся светлые волосы свалялись в грязи и слиплись от крови. Глаза и щеки были впалые, одежда изорвана на перевязи своей руки и моего бока. От рассмотрения сокамерницы меня отвлек шум тяжелых сапог, а следом и ушат ледяной воды.

— Просыпаемся дамочки. Нечего рассиживаться! — к нам, по ту строну решетки наклонился тюремщик. Мерзкая же наружность у него была! Желтые и кривые зубы, часть из которых была сколота или выбита в уличных драках, разящий перегаром и покрытый многодневной щетиной лицо. Блеклые глаза увядшей осенней зелени. Единственное, на что хватило моих сил, так это плюнуть ему в лицо. Зря он наклонился. А я зря плюнула. Лицо его побагровело и в припадке ярости, громыхая ключами он открыл дверь в нашу камеру и ударил меня по лицу. С разбитой губы потекла кровь, мужчина было еще замахнулся, как меня закрыла от его кулаков тень. Я услышала глухой звук удара, но не почувствовала боли. Ударил он не меня, а обладательницу тени. Ее спина заслонила меня.

— Проваливай с моего пути! Тебя я бить не собирался.

— Нет! — голос девушки был высокий, звонкий и стальной. Как звон закаленной стали меча и несгибаемый, как воля бравого рыцаря.

Я в немом изумлении смотрела на нее. Меня защищали? Меня, ту, которая вечно помогала отбиваться от самопроизвола наемных сил, что разоряли деревни. Мужчина, что-то пробубнил и вышел из камеры, пройдясь по нам слегка презрительным взглядом. Звякнул засов на двери и тюремщик удалился. Девушка подождала, пока его шаги стихнут за поворотом и обернулась ко мне. Присела рядом. На ее левой скуле красовался свежий синяк, я отвела глаза. Я не просила меня защищать.

— Благодарить не буду. — Смущение в голосе меня выдало. Даже акцент от выученного мне чужого языка меня не выручил.

— И не надо.

Она пристально рассматривала меня.

— Говорят ты пришла с северных гор, но на нординку ты не похожа.

— За северными горами живут не только нордины. За Нордикой есть королевство Сааман, богатое золотом, слышала наверное.

Она задумчиво прижала руку к подбородку.

— Может быть и слышала... — наконец выдала она. — А может быть и нет. Я не интересовалась географией. Да и экономикой тоже. Хотя сейчас все это не имеет значения.

— Это почему же? Мир красив, я лично, не собираюсь торчать хоть еще один день в этой зловонной дыре.

— И не будешь. Увидишь этот красивый мир на рассвете из пеньковой петли.

Новые подробности моей судьбы меня не обрадовали. Хотя умереть на виселице не так больно как сгореть заживо. По крайней мере так говорили. Я выдохнула и запрокинув голову прикрыла глаза. В уголке камеры пищали крысята, с окошка под потолком лилась вода сточных канав на каменный пол и без того сырой камеры.

— И все?!

Голос с вызовом сокамерницы не вызвал во мне энтузиазма или интереса, что хотя бы скосить глаза в ее сторону.

— А что ты предлагаешь? Поплясать мне перед виселицей?

— Выбраться отсюда!

Я посмотрела на нее. Когда-то дорогое одеяние было на ней. Кожа белая, не такое загорелое как у меня или у крестьян. Руки аккуратные, хотя изящные ногти пообломались и под них забилась грязь.

— За тебя заплатят деньгами, землями или еще чем, в отличии от меня, тебе есть, что предложить.

— Я бастард. Платить за меня не будут. Я — Ладэна.

— Астрид.

— Звезда, да... — призадумалась она. — Слушай, если я вытащу нас отсюда, то будешь моей путеводной звездой, покажешь мне королевство Сааман?!

— Валяй. Покажу если вытащишь меня отсюда.

Она встряхнулась и начала рыться в волосах. Вскоре достала из волос заколку. Точнее обломанный кусок серебряной диадемы.

— Ничего не выйдет, — начала я, когда, когда она потянулась к засову. — Металл слишком мягкий. Просто пог... — застряла я на полуслове, потому как щелкнул механизм и засов отворился.

Открытая дверь мгновенно исцелила мою тупую боль в ребрах, а найденные чуть дальше по коридору мои клинки прибавили мне шансы на успех побега. Ладэна же приглядела себе меч, что валялся тут же. Но поднятие нашего железа с пола, наделало много шума, на который из-за угла тут же появился тюремщик. Он вытянул свой меч из ножен и пошел на нас. Мы не растерялись.

Ладэна подбежав к нему лихо сбила его с ног. Я же прыгнув на него, припечатала коленами его руки к каменному полу коридора. Меч из его рук отлетел на пару метров и Ладэна тут же сменила свое железо.

— Сейчас-то я лицо тебе подправлю! — нависла я над его лицом с маниакальным выражением и острие моего клинка касалось кончика его носа. — Жаль, что последний раз я раздобыла слабый яд. Умереть ты не сможешь...

— Хватит, оставь его, не до этого сейчас! — Ладэна дернула меня в тот момент, когда я уже хотела выколоть глаз этому мешку с дерьмом, но из-за нее, лишь раскроила ему бровь. — Быстрее! — она увлекла меня за собой.

Исхудалая, а силища как у Геракла. Я пригляделась, пока мы шли по освещенному факелами коридорам. Бугры мышц больше моих, крепче и рельефнее. Видеть такое непривычно, но это нисколько ее не портило. Да и меч она держала легко и непринужденно. Меч был тяжеловат для меня. эротические рассказы ...