Пересдача сопромата

— Я знаю, — наконец-то отозвалась Аня тихим бесцветным голосом. — Можно мне будет подготовиться и переписать эту контрольную?

— Эта контрольная вообще не идёт в итоговую оценку. Она была нужна лишь для того, чтобы некоторые граждане — и не в последнюю очередь ты, Аня! — заметили свои проблемы не на сессии, а сейчас, когда есть ещё время что-то исправить. Аня, что вообще с тобой проиходит в последнее время? Ты не хочешь мне объяснить?

— Объяснить? — растерянно повторила Аня, будто бы впервые рассматривая такую возможность.

Она задумалась, и Юрий Александрович не мешал ей думать. Он смотрел в стену, крутил в руках ручку и не мог даже самому себе целиком признаться, насколько сильно он в этот момент волновался, и злился, и хотел помочь ей, и хотел отругать её, и чёрт знает чего ещё хотел.

— Ну, — неуверенно заговорила Аня, — у меня получилась трудная жизненная ситуация, которая отнимает у меня много душевных сил, и у меня не хватает сил на учёбу.

— Аня, послушай. Я, конечно, посторонний для тебя человек, — произнося это, Юрий Александрович болезненно поморщился, — Но если хочешь, ты можешь обсудить со мной эту свою жизненную ситуацию, и я обещаю, что никому не расскажу и постараюсь никак тебя не обидеть. Мне очень хочется, чтобы ты хорошо училась, потому что ты чрезвычайно способная девушка, ты должна это знать, Аня! И мне очень горько видеть, как ты поступаешь со своим потенциалом. У меня, знаешь ли, есть какой-то жизненный опыт — может быть, я смогу тебе помочь? Ты ничего не расскажешь мне, Аня?

— Расскажу, — вдруг ответила Аня с готовностью и торопливо, будто бы боясь, что кто-то из них двоих вдруг передумает, — Мне, наверно, действительно нужно всё это обсудить с кем-то, кто лучше знает жизнь. Юрий Александрович, я раньше Вам говорила, что взаимоотношения с другими людьми не должны влиять на карьерный путь человека, но это я, кажется, не совсем понимала тогда, о чём говорю. У меня не получается. У меня роман... и это очень тяжёлый какой-то роман, какая-то словно болезнь. Мне постоянно больно, и стыдно, и страшно. И не работается, и не спится... Ох... Вот я сейчас скажу ужасное, но Вы же обещали никому не говорить, да? Ему сорок семь лет, и он женат. Его дочь всего на год меня младше!

«А мне сорок пять лет, и я не женат» — эта краткая мысль пронеслась в голове у Юрия Александровича прежде, чем он успел её остановить или осознать, понять вообще, откуда берутся такие мысли и что они для него значат. А потом, вслед за этой мыслью, пришло раздражение — чёрное как ночь, красное как кровь, огромное как Земля. Его прекрасная Аня пускает сопли по какому-то женатому мужику, и из-за этого может вообще пустить свою юную жизнь под откос! Его Аня! Юрий Александрович так и говорил в тот момент себе — «Моя Аня» — и не чувствовал, что с этой фразой не так. Напрочь забыв про обещание быть с нею бережным, он собрался уже было отчитать её как-нибудь резко и обидно, открыл рот — и замер.

Аня, уткнувшись лбом в свои руки, плакала, и её тонкие плечи сильно вздрагивали при каждом новом всхлипывании. Юрию Александровичу немедленно расхотелось ругать её. Он вскочил из-за своего стола, подошёл к ней и ласково положи ладонь ей на плечо.

— Ну Анечка, ну что же ты... — сказал он ей тихо и слегка растерянно, имея слишком мало опыта в утешении рыдающих студенток.

Аня плакала, Юрий Александрович гладил её по острому трясущемуся плечу, и невысказываемое в нём вибрировало, росло и прорвалось наконец из глубин подсознания, облекаясь в форму очень простого и сильного желания. sexytales Он почувствовал, что хочет не просто касаться плеча этой девчонки, а поднять её со стула и прижать до хруста к себе, слизнуть с её глупых глаз слезинки, исследовать руками каждую выпуклость её тела, страстным поцелуем заткнуть ей рот... Это было не положено, недопустимо, запретно для преподавателя — и всё-таки это желание заполнило все его мысли, направило его закипающую кровь к известным местам, поднимая там всё и распирая, и Юрий Александрович молился всем высшим силам, чтобы Аня ничего не заметила.

— Анечка, ну не плачь ты, — повторял он, пытаясь отвлечь её и себя.

— Я такая дура, да, Юрий Александрович? — всхлипывала Аня. — Так глупо себя веду... А про контрольную — Вы простите, что у меня так получилось с Вашим предметом. Вы замечательно читаете... я очень люблю... Ваши лекции, просто какая же я дура неимоверная!

— Стой, не ругай ты так себя! Не так уж непоправимо ты запустила сопромат, — схватился Юрий Александрович за знакомую тему. — Я могу тебе помочь и хочу тебе помочь. Мы с тобой можем позаниматься дополнительно, да, я тебе объясню всё как следует, и к сессии будешь у меня снова лучшей студенткой. Хорошо, что ты всё рассказала. Давай так сделаем, Аня?

— Вы о сопромате это... — медленно и с разочарованием произнесла она, прекращая всхлипывать. — А я так надеялась, что мне про жизнь кто-нибудь объяснит, что делать. Но Вам вообще всё равно, что я там чувствую. Да и не должны Вы возиться с моими чувствами, конечно, не должны, о чём это я вообще!

— Подожди, подожди, — Юрий Александрович попытался остановить её, но Аня уже нащупала колею.

— Конечно, в Ваши обязанности не входит помогать мне с моей глупой жизнью! О чём я только думала, когда всё это вывалила Вам! Вы простите. А с сопроматам я разберусь сама, спасибо большое за предложение. Но я справлюсь!

Вскочив из-за парты и игнорируя растерянные реплики своего преподавателя, Аня, как маленький шквал, вылетела из аудитории и унеслась куда-то вдаль по коридору, отчаянно стуча каблучками и смахивая слёзы с пушистых ресниц.

Она сказала, что справится — но не справилась. Учебные успехи её становились день ото дня всё хуже и хуже, посещаемость так и не наладилась, понимание услышанного стремилось к нулю... Так тянулись долгие недели между контрольной и сессией, и было в общем-то понятно, что получится на сессии.

Меж тем в болезненных фантазиях Юрия Александровича образ Ани постепенно менялся. Сильная и ответственная студентка, идущая к успеху семимильными шагами своих маленьких аккуратных ножек. Хорошая студентка, попавшая в неприятности — эдакая архетипическая damsel in distress, дева в беде, которую он непременно из этой беды вытащит, сделает снова отличницей и в дополнение к этому — своей женщиной. Нерадивая студентка, не умеющая как следует расставлять приоритеты. Безнадёжная раздолбайка, которую только и интересует, что потрахушки, а учёба — дело даже не десятое. В конце концов Аня стала представляться Юрию Александровичу последней шалавой, продажной девкой, не имеющей никакого отношения к миру архетектуры и науки — и вот он уже воображал, как покупает её у чеченцев в грязном борделе возле вокзала и имеет, бесправную и униженную, во все её развратно хлюпающие дыры.

Это-то и привело к тому, что в итоге случилось.

Аня, конечно же, завалила экзамен с треском и отправилась на пересдачу. Но когда она отрыла дверь и вошла в кабинет Юрия Александровича, он видел перед собою не настоящую Аню, а персонажа своих фантазий, бесчестную шлюху — и эта-то беспомощная дрянь уж точно должна была дать ему в обмен на оценку. А он хотел, чтоб она дала ему, он невыносимо хотел её вот уже не первый месяц, это желание мешало ему нормально жить и работать... И он предложил ей. Она, конечно, должна была согласиться.

Но отказалась с возмущением.

— Вам много плохого обо мне известно, Юрий Александрович! — отчитывала его Аня, — Но разве я дала Вам основание думать обо мне настолько плохо?! Вот прямо настолько?! Что секс для меня — это способ получить отметку? Неужели Вы совсем, совсем меня не понимаете? Неужели Вы...

Она поперхнулась, умолкла, яростно откинула со лба чёлку, развернулась на каблуках и бросилась прочь из кабинета.

— Я лучше вылечу! — крикнула она в закрывающуюся дверь,...  Читать дальше →