Инкуб. Часть 2

Остаток ночи она провалялась, не заснув толком. Еле дождалась, пока наступит утро.

Когда бабка пошла выпускать кур, Мила бросилась к старому комоду, стоявшему в большой комнате. Выдвинула нужный ящик. Там, среди аккуратно сложенных сорочек с пожелтевшими кружевами, на самом дне лежали два конверта. Старых, еще с напечатанными марками, помеченных Тома и Мила, печатными буквами — бабка по другому писать не умела. В каждом лежали бумажка с молитвой, огарок тонкой восковой свечи, и крестик. Крестильные крестики ее и Томки. Их крестили вместе, в местной церкви. Они их так и не носили, но бабка их бережно хранила.

Мила, проверив шнурки, надела свой крестик, и пошла к сестре. Томка спала, пришлось ее растолкать. Она сама надела крестик на шею сестры, разглядев у нее синяки на груди.

— Носи и не снимай. Что это у тебя?

— Где? — Томка равнодушно посмотрела на синяки. — Не знаю, может, стукнулась где-то. У тебя все, тогда уйди, дай мне еще поспать, — и повернулась к сестре спиной.

Так и не встала на завтрак. А для Милы начался новый ад. Неестественно сильное желание ласкать себя накатывало, чаще и сильнее, чем прошлый раз. Она просто теряла рассудок. Рука сама тянулась в трусики. Она всеми силами пыталась не делать этого, но получалось плохо, очень плохо. Поменяв за утро трое трусиков, она плюнула, решив оставаться без белья. Стало еще хуже, свежий воздух приятно холодил горячие от возбуждения губки, и девушка почти теряла контроль над собой. Стоило бабке хоть немного отойти, как она опускала руку, теребя измученные губки. Чтобы как-нибудь ослабить свои похотливые желания, она старалась держаться все время рядом с бабкой. Но около двенадцати бабка прилегла на часок покемарить, и Мила пропала.

Она бегом бросилась в летнюю кухню, на ходу сдирая платье, не думая, могут ли увидеть ее соседи через низкие, по местному обычаю, заборы. Согнувшись у стола, она с упоением запустила пальчики в свои набухшие губки...

Ей показалась, что она кончила мгновенно. Оргазм был таким сильным, что Мила, упав голой грудью на стол, ноги совсем не держали ее. Несколько минут лежала с закрытыми глазами.

Затем подняла голову, обведя кухню затуманенными глазами. Желание не отпускало ее. Взгляд уперся в старую тонкую отполированную и промасленную за годы, скалку, с фигурными ручками с каждой стороны. Схватив ее, и раздвинув шире ноги, она принялась водить рельефной ручкой по своей щелке, раздвигая губки. Влаги у нее было столько, что полированное дерево легко скользило по нежным складкам. Она, не торопясь, ласкала себя, напитываясь возбуждением. Часто она просовывала скалку дальше, проводя ею по анусу, немного надавливая на него, и чуть-чуть погружая во внутрь пимпочку на конце ручки. Она не знала раньше, что эта дырочка способна доставлять столько удовольствия! Возбуждение возрастало неимоверно, и вскоре она снова билась у стола, сладко дрожа. Ноги не держали ее, и она сползла на пол, закрыв глаза, переживая недавнее наслаждение. Так и сидела, не шевелясь, неизвестно сколько.

В какой-то момент она почувствовала, что не одна. Открыв глаза, она увидела стоявшего напротив незнакомца с сестрой. Томка обнимала его, прильнув нему всем телом. Одежды на ней не было. Мужчина бесцеремонно лапал сестру, играя с ее грудью, по хозяйски оглаживая бедра и лобок. Не стесняясь Милы его палец время от времени, теребил клитор сестры. Томка только жмурилась от удовольствия, искательно глядя снизу вверх.

Мила поразилась, как исхудала сестра.

— Привет, красавица, соскучилась? — кривя губы, спросил мужчина.

— По тебе ни грамма, — отрезала Мила, и встала, поднимая с пола платье. — Оставь сестру в покое!

Он усмехнулся, и нарочито потеребил клитор Томки, та даже выгнулась, слегка простонав.

— Я не думаю, что она сейчас хочет, чтобы я оставил ее в покое... Но мне наплевать, что хочет эта подстилка. Мне нужна ты! А ты сопротивляешься. Так быть не должно, — он усмехнулся и взял крестик, висевший на Томкиной груди, в руки. — Ты что думаешь, этот кусочек дрянного серебра может мне навредить? Наивная, — незнакомец пару раз провел ребром крестика по торчащим соскам сестры. — Ваши служители бога давно потеряли силу — этот амулет ничто. Зря ты на него надеялась. Но дело не в этом.

Незнакомец отпихнул Томку и встал, уставившись на Милу в упор. Она, боясь смотреть в его бездонные глаза, опустила голову.

— Так сложилось, что мне нужна только ты! Ты девственница, в отличие от этой, — он пренебрежительно мотнул головой в сторону Томки, которая, опустившись на колени, с упоением целовала его руки. — Лучше бы ТЫ его подняла... Теперь я должен взять тебя, чтобы... Впрочем, тебе это знать не обязательно, — он раздраженно отдернул руку, сильно оттолкнув Томку, что та упала на пол.

И тут же поползла к нему, причитая, чтобы Господин ее не прогонял. Мила с ужасом смотрела на эту картину.

— Ты должна отдаться мне. Сама. Тогда я смогу освободиться... Но ты сопротивляешься, слишком сильно сопротивляешься, — он помолчал, и посмотрел на Томку, сидящую у его ног. — У меня есть твоя сестра. К счастью, ты ее любишь. А я могу сделать с ней все, что захочу. Сама видишь, — он прошелся по кухне. Томка с пола преданно и восторженно провожала его глазами. — Так вот, красавица. Я могу заставить ее раздеться на улице днем, представляешь какая слава о ней пойдет. Или, по моему приказу, она зайдет голой в дом к Вите Пьянице, а там всегда полно желающих отъиметь молодую голою девку. К тому же она сама им это предложит, — он нагнулся, взял Томку за подбородок. — Ты же хочешь, чтобы тебя трахнули несколько мужчин?

Томка восторженно прошептала:

— Да, Господин, я с радостью выполню любое твое желание, — и всхлипнула от переполняющих ее чувств.

— А можно и не так, — незнакомец пристально глядя на ошарашенную Милу, взял со стола скалку, и сунул ее в руки Томке. Та, раздвинув ноги, принялась медленно засовывать ее в свою дырочку. Мокрые, надроченные губки раздвинулись, принимая в себя ручку, а затем и сам цилиндр скалки. — Вот видишь, красавица, как просто. А вместо этого могла быть просто палка, которая порвала бы ее. Я бы, конечно, испытал бы некоторое неудобства — не смог бы использовать ее всю, но я могу и потерпеть некоторое время. К тому же у твоей сестры есть еще дырки, — он подмигнул Миле, ухмыляясь. — Итак, упрямая красавица, что ты выбираешь, сестру или свой маленький пустячок?

Мила посмотрела на изнывающую от похоти Томку, которая с упоением трахала себя скалкой. Похоть захлестывала Томку. Она постанывала, загоняя скалку в себя.

— Прекрати это! — крикнула Мила незнакомцу.

— Сейчас само кончится, — пренебрежительно отмахнулся он.

Похабно ухмыляясь Миле, одним движением расстегнул штаны, и Томка, взяла его странный член в рот. На лице Томки расплылось умиротворение. Незнакомец, схватив Томку за волосы, принялся насаживать ее ртом на член. Та задыхаясь застонала, и через минуту зашлась в оргазме. Мужчина держал ее, не вынимая член, пока она успокаивалась. На секунду закрыл глаза. Потом рывком выдернув член, отбросил девушку от себя, застегивая штаны. Глухо стукнула скалка, упавшая на пол... Мила отметила краем сознания, его член так и не опал, как стоял, так и продолжал стоять.

Незнакомец шагнул вперед, взял Милу за подбородок, задирая лицо вверх. На нее уставились его глаза, сверлящие ее взглядом насквозь.

— Думай, красивая. Думай. Но не долго. До ночи... Твоя сестра слабеет, мне ее мало. Кстати, если она умрет, я тоже освобожусь, но не хочу ждать так долго — целую неделю. Так, что я к тебе еще приду сегодня... Не прощаюсь, — и исчез.

Мила бросилась к сестре и остановилась, наткнулась на глаза Томки, горящие злобой.

— Он ушел, слышишь, он ушел. Все из-за тебя! Ты все портишь! Не трогай меня! — выкрикнула она Миле, отталкивая ее.

— Том, Тома, подожди. Он же убивает тебя, сама слышала. Ты же умрешь!

— Нет! Он хороший! Он заботиться обо ...