Укрощение царицы драконов

её сзади, открытые ягодицы не в счёт. Затем она отрастила шёрстку на нём, стала прикрываться им, своим пушистым красивым чёрным хвостом с белой кисточкой, держа его спереди, поддерживая левой рукой чуть ниже талии. Он стал хорошим прикрытием для щелки. Груди оставались открытыми, она не стала растить на них шерсть, отчего постоянно чувствовала жаркие взгляды проходящих рядом на своих сосках.

Все хотели на месте здесь и сейчас прижать её к стенке, свалить на пол или как то иначе овладеть ею и нисколько этого не скрывали, но не смели, даже не смели коснуться её или пройти рядом, чтобы, как бы случайно задеть. Высший демон, Главнокомандующий и ещё с сотню имён, она принадлежала только ему, а его здесь все уважали и очень боялись, и было за что, он убивал легко, не принуждённо за любую провинность. Он ей пояснил, что демоны не умирают, да тела остаются здесь, но они возрождаются вновь, но уже с понижением статуса. Её присутствие, нагота и постоянно оставляемый запах отвлекали многих и демоны часто совершали ошибки, особенно когда у неё начинала сочиться влага, что было довольно часто, её тело требовало внимания. Нет, они не уединялись, неважно, где находились, пусть даже это был высокий совет, он брал её, тут же, не смущаясь, при всех. В переходах, коридорах, залах, где не было удобных мест, упиралась руками о стену или полностью прогибалась, упираясь ими в пол, и задирала свой прелестный длинный пушистый хвост. Если был стол, он сметал всё с него на пол, клал её на стол, широко разводил её ноги и пользовал её тёкшую щелку. Ему было неважно, что за этим самым столом, пусть даже всего в метре от неё, восседали другие демоны и вели важное обсуждение. Она никогда не упускала возможность их слушать, о неясном ей, никогда не спрашивала, рот открывался только для стонов, которые ей не всегда удавалось сдержать. Демоны умолкали, наблюдая, как её сношали, как при этом её соски, высовывающиеся половые лепестки, губы и даже губы рта темнели, становясь почти чёрными, что было не свойственно ни одной демонессе, волосы тоже меняли цвет, в удовольствии она часто царапала стол. Прочный материал, прочнее алмаза, поддавался её когтям. Повреждённые столы не меняли и вскоре, по числу борозд и их глубине, можно было узнать, сколько раз её на них брали. После он возвращался к обсуждению и принятию важных решений, будто ничего не было, в то время как она оставалась лежать на столе и чаще всего на спине, содрогаясь и выгибаясь всем телом, не сводя ног.

Не скрывая грудь, соски и только что оприходованную щелку. Её жгли их взгляды, но ей было всё равно, она кончала, делая это при них. Ненамеренно став объектом зависти, каждый хотел хотя бы коснуться её, её волосков, ощутить на пальцах её горячий, дымящийся, а то и горящий сок. Кто был ближе, пытались заглянуть в саму щелку, обычно она быстро закрывалась, как бы ни были раздвинуты ноги. Теперь, когда она стала демонессой, их взгляды не проникали глубже кожи и чешуи, всё что они могли — это вдыхать запах и завидовать молча. Высшему демону нравилось брать пальцами тёкшую кончину и смаковать. Иногда, на принятии особо важных решений, чтобы демонов не отвлекали похотливые мысли, он приказывал им выйти, заставляя долго ожидать за дверью, а когда они возвращались, то видели, что Главнокомандующий не удосужился её убрать со стала и даже свести её ноги вместе. Тогда немногие могли увидеть раскрытое лоно этой новой демонессы, медленно закрывающийся половой вход, узкий, но не менее привлекательный приоткрытый задний вход, то, как в этих отверстиях сжимаются изящные складки, блистая белизной только что излитого семя. Не редко оно было и на губах её рта.

Постепенно он обучал её принятому поведению и уважению, но всё же она оставалась драконессой, а значит любила нарушать все правила, уже кое-что начав понимать, даже вставляла свои замечания на совете. За подобное следовало наказание, самое суровое для неё могло бы стать лишение секса, его он не применял. Второе менее жестокое — смерть, также. Самым лёгким — избиение кнутом, так что мышцы отслаивались от костей, он пренебрегал, поскольку она носила яйцо, которое развивалось. К счастью для неё и его, она всё ещё воспринимала недержание мочи, как унижение. Именно этим он наказывал её, так пользуя щелку, что она ссалась. Обычно одного раза хватало на два дня правильного поведения, а если встречала на совещаниях демона уже видевшего её унижение, то дольше. За более грубое нарушение правил приказывал ссаться, его она уже давно не смущалась, но делать это в присутствии других, особенно, когда её не сношали, считала особенно унизительно. За первую неделю она уже знала, как себя вести, кланялась кому это полагалась, как должны поступать низшие демонессы, хотя демонам больше хотелось увидеть не низкий поклон, а её прогнувшуюся спину и поднятый хвост. Она обслуживала своего хозяина подавая еду и другие вещи, демонстрируя полную покорность, но в каюте, или можно сказать отдельном дворце Главнокомандующего, наедине и в присутствии внутренних слуг, вела себя своенравно, за что не получала наказание. Заметив, что её положение кране низкое, другие демоны стали приказывать ей, тогда она смотрела на хозяина и если он кивал, то исполняла. Кое-кто додумался приказать ей встать в позу или отсосать им, четырёх убитых на месте лично Главнокомандующим оказалось достаточно, чтобы таких приказов не поступало. Также гибли все осмелившиеся коснуться её, хотя бы просто руки, позволившие большее умирали медленно. Глядя на это Тиирит понимала, что ей грозит, если она решиться сделать так, чтобы его рога стали ещё длиннее. И всё же были дни, когда он не мог быть рядом и взять её с собой, поэтому вернул жизнь Сиаде. Чтобы они занимались однополой любовью, это Главнокомандующий изменой ему не считал, не редко вознаграждал Сиаду, вызывая у Тиирит ревность.

Демон поначалу трепетно относился к её пушистому хвосту, которым она прикрывалась, ласкал его, затем приспособил и его. Поначалу она очень возмущалась, но затем, уже чувствуя каждый свой волосок, неприлично громко стонала, когтями не скребла, а глубоко вонзала. Её пушистый хвост замечательно прочищал все её отверстия. После она долго приводила его в порядок, если это позволяло время. Несмотря на такое использование, она не уменьшила длину и число волосков хвоста, исходя из этого, он решил, что такое его применение нравиться ей.

Вимри увидела на ровной глади воды больше, чем хотела, но это лишь добавило вопросов. Для всех прошла пара секунд, стражи всё так же смирно стояли в сорока метрах. Увиденное на неё повлияло, с удивлением обнаружила, что возбудилась и намокла. Совсем чуть-чуть, недостаточно чтобы влага просочилась наружу, но достаточно, чтобы проявился запах. С нею это случилось впервые, в её пока ещё чёрных глазах возникло смущение. Надеясь избежать огласки, решила сжечь запах. Увы, Вимри не подумала, что также сменился состав её огненной смеси. Если запах распространялся только с ветром, то никто из стражей не мог не заметить её огненной струи. Вимри удивилась не меньше их, поскольку языки её пламени переливались семью цветами. Опомнившись захлопнула пасть, вздохнула и ещё больше была смущена, когда ощутила, что пламя не сожгло, а наоборот многократно усилило её запах. Легла, прижав хвост и закрыла глаза, стараясь не дышать и не видеть реакции эльфов, ощутивших чарующий запах должно быть напомнивший им цветы. Когда их сменили, к счастью для них всего через четверть часа, то они чуть ли не убежали. Вимри была уверенна, что в эту ночь и в следующие несколько дней их девушки будут очень довольны и полностью удовлетворены.