Негритянка и наци. Часть 2: Битва за Гаити. Глава 4

тварь в еще большее неистовство. С мерзким шипением монстр пронзал огромным членом несчастную жертву и вскоре все остальные последовали его примеру, без всякой жалости терзая полумертвых негритянок. Мари сообразила, что число чудовищ было не случайно равно числу девушек, что таким похабным образом приносились в жертву Дамбаллаху. Чешуйчатые пенисы со смачным чавканьем входили во влагалища измученных негритянок, в то время как змееголовые демоны с злобным шипением кусали их плечи и груди. Гаитянки не издавали ни звука, видно все еще находясь без сознания или и вовсе умерев от непрестанных издевательств. Единственные звуки, которые раздавались сейчас в комнате — песнопения черного колдуна и оглушительное шипение чудовищ.

От стены послышался сдавленный стон и Мари, бросив туда взгляд, увидела, что Алиса, отчаянно трет себя между ног, извиваясь всем телом и кусая губы. Карл Шеффер, горящими глазами уставившись на эту безобразную сцен, тоже теребил свой хлипкий белый отросток, едва выглядывавший из сжатого кулака. Глаза обоих сейчас сочились извращенной похотью и Мари наблюдавшая, почувствовала, как ее накрывает волна ненависти к этим нелюдям. Это все нужно было прекратить.

Меж тем одна из тварей, одурев от запаха крови, с злобным шипением вгрызлась в тело гаитянки. Та, оказывается, была еще жива: громкий крик сорвался с искусанных губ, став сигналом для остальных чудищ. Полные боли и ужаса крики, разносились по комнате, пока змееголовые демоны разрывали девушек на части, жадно пожирая куски кровоточащего мяса. Макудаль, отшвырнув барабан, шагнул вперед, что-то громко выкрикнул на непонятном Мари языке и в этот миг твари чудовищно выросли, казалось, заполонив собой всю комнату. За их спинами поднялись огромные перепончатые крылья, и монстры взмыли вверх, пройдя сквозь каменный потолок как сквозь воду и покинув залитую кровью комнату.

Макудаль оглянулся, выходя из круга черепов и подходя к лежащему без сознания Сэму Роджерсу. Тот лежал спокойно, грудь его чуть заметно вздымалась, глаза были закрыты. Только могучий член, пусть и значительно уменьшившись, по-прежнему гордо вздымался вверх. Карл Шефер, брезгливо сторонясь разбросанных по полу кусков окровавленной плоти, подошел к бесчувственному негру и присел на корточки, вынимая иглы и осторожно сматывая опустевшие капельницы. Мари сообразила, что больше не слышит гудения машины — видно Шеффер незаметно отключил ее.

Черный шаман простер руку над бесчувственным телом и что-то прошептал. При этом его промежность, как бы случайно оказалась на уровне лица Шеффера. Смазливое лицо доктора озарилось хитрой улыбкой.

— Тебе наверное тоже нелегко было смотреть, как он трахает этих сучек, — кивнул он Роджерса, — позволь я помогу тебе снять напряжение.

У Мари глаза полезли на лоб, когда доктор, не дожидаясь разрешения, потянулся руками к набедренной повязке, из под которой уже вздымался, пусть не столь чудовищный, как у Роджерса, но все равно громадный черный ствол. Макудаль молчал, но в его глазах устремленных на Шеффера мелькнуло пренебрежение. Запустив свою лапищу в светлые волосы, он с силой надавил на голову доктора, сладострастно облизывающего похожую на черный шар головку. Могучий черный член растянул губы Шеффера, раздвинув его рот до предела, по подбородку немца сбегала слюна, изо рта вырывалось невнятное мычание, пока негр размашисто вгонял в него свой член по самые яйца. Несмотря на весь происходящий недавно кошмар, Мари все же не удержалась от ехидной улыбки, глядя как очередного, не последнего в этом аду нациста, грубо, как портовую шлюху, имеет в рот огромный, черный как смоль, негр. Мари подумала, что по нацистским законам Шеффер дважды заслужил газовую камеру в Бухенвальде — «за расовое преступление» и за «дегенеративные пристрастия». Здесь же, где любой толковый медик был на вес золота Карл мог дать волю этим самым пристрастиям, хотя без сомнения, сильно страдал от самого факта их наличия. Мари читала его лицо словно открытую книгу — на нем проглядывалось все то же сочетание похоти и жгучей вины, как и на лице Нойманна и Эльзы и других расистов встречавшихся Мари, искренне уверенных в неполноценности негров и в то же время испытывающих острое сексуальное влечение к чернокожим.

Наконец, сжав голову Шеффера огромными лапами, Макудаль издал бычий рев и, вынув член, залил лицо кашляющего немца потоком спермы. Мари посмотрела на Алису — та, усевшись на медицинском столе, закончила мастурбировать и теперь с сытой улыбкой осматривала остальных.

— Может и у него снимешь напряжение? — спросила она, поднимающегося с пола и вытирающего сперму с губ Шеффера, указывая на Роджерса.

— Сама не хочешь? — огрызнулся доктор, утирая лицо рукавом.

— Я не сплю с черными, — презрительно бросила Алиса и Мари поняла, что доктор и Алиса не ладят между собой.

— Попробуй, не пожалеешь, — это были первые обычные слова Макудаля и Мари вновь подумала, что уже где-то видела колдуна. Она вгляделась в его лицо, но белый грим скрадывал черты, не давая рассмотреть негра как следует. Что она поняла сразу — так это то, что он не местный, в его словах явно проскальзывал американский акцент.

— Спасибо, обойдусь, — совсем по-звериному фыркнула Алиса, — я еще помню, как он реагирует на белых женщин. Или ты забыл о гениальном опыте нашего доктора?

— Одна неудача еще ни о чем не говорит, — парировал Шеффер, — просто выбрали негодный материал. С тобой будет все иначе, ты не эта американская дурочка, ты — Бестия.

— Белая волчица против Черной Змеи, — хмыкнул Макудаль, — я бы посмотрел кто кого.

— Сначала я потренируюсь на вас, — Алиса оскалилась, — хватит нести чушь. Лучше скажите, на этих ящериц можно рассчитывать? Не мало ли десять тварей на целый эсминец?

— Не мало, — блеснул белыми зубами Макудаль, — они растут с каждой съеденной жертвой, а пули и снаряды им не страшны. Через несколько часов все будет кончено.

— Хорошо если так, — кивнула Алиса, — а то фон Нойманн уже нервничает. Что-то в последнее время американские корабли зачастили к Гаити.

— Остров хранит Дамбалла, — произнес Макудаль, — пока его сон царит над Гаити, чужак не высадится тут.

— Сон, — рассмеялась Алиса, — скорей вечный кошмар. Ты не думал, Макудаль, что твой бог сделает с тобой, когда проснется? Вряд ли Черному Змею понравится, как ты используешь его в своих целях. И, — она кивнула на валявшиеся на полу черепа, — думаешь, ему понравится, что ты зарезал десять его слуг?

— Их души придают мне силы, — резко ответил негр, — и я могу потягаться с Дамбаллахом.

— Уверен? — ощерилась немка.

— Если Дамбаллах пробудится, не поздоровится никому, — сказал Шеффер, — но этого не произойдет никогда. Его сковывает не только колдовство Макудаля, но и мои лекарства. Не хочешь же ты сказать, что магия негритянского божка сильнее арийской науки?

— Предпочитаю арийское колдовство, — вновь оскалилась Алиса. Мари показалось, что ее зубы стали больше и острее, впрочем, вся немка как-то неуловимо менялась: светлые волосы прибрели грязно-серый оттенок, уши заострились, глаза заблестели желтым.

— Что-то тут грязно, — она осмотрела валявшиеся на полу куски человеческой плоти, — эти твари жрут так неаккуратно. Надо бы прибраться.

— Не желаю этого видеть, — передернул плечами Шеффер, — пойдем Макудаль. Мне кажется, что это колдовство тебя сильно вымотало, а у меня есть отличная целебная мазь расслабляющая мышцы. И тебе нужен массаж, — он нежно коснулся черной руки.

— Как скажешь, Карл, — осклабился Макудаль, — может мне и вправду пора отдохнуть. Только заберу это, — он снял со стола большой кожаный мешок и осторожно сложил в него черепа и свечи, предварительно затушив их пальцами. Следом отправился и барабан.

Мари едва успела забиться в темный угол, когда дверь распахнулась. Мулатка поспешно произнесла заклятие незаметности, хотя понимала, что если боккор что-то заподозрит, то легко разрушит ее чары. Что будет потом ...  Читать дальше →