Ты помнишь мой мед?

— Зинаида. ты как? — Мать стояла у кровати, а отец кричал на врачей в коридоре, пугая пациентов.

— Нормально. Врач сказал, что скоро меня выпишет. — Я взяла мать за руку и слабо улыбнулась, ей стало легче, вроде бы. — Скоро я встану на ноги.

Диагноз мне поставили — отравление ядом растительного происхождения с наркотическими свойствами и повреждения половых органов. Да, меня и моих подруг изнасиловали на пикнике. Дядя Толя (главврач больницы) сказал, что вещество было найдено на моей коже и в желудке, влияет на мозг, девушка, что приехала со мной на злополучную дачу, сошла с ума и к тому же залетела от насильника. Ее нашли на остановке завернутую в одеяло, ей кто-то вызвал скорую, но кто, осталось загадкой. А я сбежала, когда осталась в комнате одна.

Я знаю, что звучит это нелепо но нас насиловали девушки, которые... даже не были людьми... сказать об этом я не могла, из-за наркотиков, мне никто не поверит или даже в психушку сдадут, я не могла описать как сбежала, помню только автобус, что привез нас и смеющееся, рычащее, оранжевое существо, над до мной.

— Ты только не волнуйся, мы найдем их и они получат по полной, ты не волнуйся! — Мать подняла панику, после того, как меня привез в больницу незнакомый мужчина. Он позвонил в полицию и от туда приехали мои родители. Мать старший сержант полиции, а папа капитан.

Они были в шоке и сразу выслали наряд на место, но там было пусто. Не людей, не одежды, никаких следов.

Отец закончил терки с врачом, зашел к нам в палату.

— Зина, ты как себя чувствуешь? — Мама взяла его за плечо.

— Хорошо — солгала я, голова кружиться и нет аппетита, болят ноги и живот. Знать это им необязательно.

Я месяц так пролежала, в отдельной палате. Когда вернулась домой, отец, не без чужой помощи, перевел на домашнее обучение. Мать строго сузила мой круг общения (никаких парней или девушек-зазывал). На улицу я не выходила, даже в интернете общалась с единицами. Моя лучшая подруга не могла со мной говорить, ее отец отвез к себе домой и никого не подпускает. Ребенка она решила оставить.

Через неделю я смогла есть пить нормально без болей в животе, через две уже снова могла выходить на улицу... в магазины и только на один час, под присмотром отца. Это было не удобно, но высказывать недовольство я не посмела.

Еще два месяца минуло и на дворе уже был ноябрь. Снега не было, но вечера стали прохладными. Подружки стали ходить ко мне в гости, даже сидеть дома стало привычное, да и выходя на улицу ощущаешь чье-то присутствие и холодок по всему телу. Лазить в интернете дома куда приятнее. Смотреть на фото в соц сетях расслабляло, уроки и надзор родителей могли свести с ума. Хорошо что еще камер нету. Взяла чашку, глотнуть чай, но...

— Куда это, чай вечно исчезает? — посмеялась я, над собственной шуткой. И пошла на кухню за чайником. Пройдя мимо зеркала я взглянула на себя. Жалкое зрелище, по сравнению с отражением полугодовой давности.

Не то, что я перестала следила за собой но, краситься не могла, одеваюсь только для себя. Закрыто и скромно. На мне спортивный костюм, розовая майка, тапочки на босую ногу. Блеск карих глаз, светлый тип кожи и полное отсутствие макияжа. Темные волосы до плеч, чистые, вымытые, но выглядели так словно в них покопались змеи. Упругая попа досталась от занятий по бегу и диетам, от них же достались прекрасные ноги которых нельзя было разглядеть под спортивными штанами. Мои сиськи всегда радовали глаза и сейчас вершины сосков выперли на майке словно хотели чтоб их потрогали. Мы с Дианой в детстве мерились у кого они больше, но омрачало, что в памяти возникали касание чужих рук. Они мяли их, сминали, лизали, сжимали и кусали не давая пощады. От этого закружилась голова и резкий звук молнии до подбородка прервал недомогание.

Кухня была просторная, из-за работы родителей я сама научилась готовить. Подойдя к чайнику я убедилась что он опять пустой. Набрав в него воду я щелкнула им, обычный день возникли слова в голове, предчувствие плохое. Встав на минуту у плиты я прислушалась, вроде телефон звонил. Нет показалось, но чувство в животе не из приятный. Как вдруг...

Из прихожей заорал «Maximum the Hormone — Zetsubou Billy», все-таки телефон. Мелодию поменять у меня никак не доходят руки. От нее папа резко дергается на месте, да и я вместе с ним. Взяв трубку, посмотрела на дисплей — «Номер не известен», подняв бровь я нажала на отбой (родители или друзья пишут смс прежде чем звонить), надо будет пошлют чайку. Но тут зазвонил домашний, странно. Я подняла трубку:

— Алло. Я слушаю. — прозвучало уверенно. Как и ответ из трубки.

— Ты помнишь мой мед? — голос был холоден, напоминал пение птиц.

— Кто это? — мой голос сотрясло страхом, горле рос ком.

— Ты меня помнишь! — донесся смех — Помнишь мой член внутри себя, мой сладкий мед, что проникает в...

Я бросила трубку. В животе будто бомба взорвалась и теперь сжигает изнутри, колени пошатнулись и перестали держать прямо. Я подкосилась как от удара и села на пол, щеки обожги слезы, а голос становился тише шепота. Вдох выдох, вдох выдох. Телефон снова зазвонил. Силы поднять трубку нашлись, каждое движение сковывало болью, нет того чувства, когда относится к телефону как обычно, нейтрально — телефон превратился в звучный граммофон что источал угрозы и исполнял их. Рука не слушалась поднять трубку снова, пришлось включила громкую связь.

— Еще раз бросишь трубку — пожалеешь! Ты слышишь? — голос был требовательным и неумолимым, женский властный голос, который заставлял переживать тот злосчастный пикник снова и снова.

— Да... чего тебе надо... — спросила я заикаясь. Из трубки доносится смешок.

— А ты дура не понимаешь, да? Ты сбежала. Тебя, которую захватили, подчинили и трахнули, наш ужин, взяла и сбежала. Но за удачную попытку хвалю, и говорю тебе: Я хочу тебя трахнуть, еще раз! Как раз иду к тебе.

— Нет, не вздумай. Я звоню в полицию, ясно? Не смей приходить... — мой голос снова начал пропадать, ком в горле рос и душил... как в тот раз, когда насильно запихнули мне в горло член пахнущий розами (буквально).

В ответ на мое заявление был смех. Сбросив звонок, я начала звонить отцу... недоступно, как же так, не может быть. Я позвонила маме — не отвечает. Именно сейчас? Злая шутка судьбы...

Немного придя в себя, решила постучаться к соседям. Но меня остановила фигура за дверью

— Я пришла, открывай! — веселый настрой девушки в подъезде, пугал до икоты. Живот свело от боли. Заглянув в глазок я рассмотрела ее.

Девушка примерно 23—26 лет. С вязаной шапочкой, от который шли потрясающее рыжие кудри до плеч. Груди были большие, даже черная зимняя куртка не могла их хоть как то не выделять, размер третий не меньше. Они бросались в поле зрения почти сразу. Руки девушки были за спиной, она покачивалась из стороны в сторону. Ее выразительные глаза, ярко зеленого цвета, завораживали и осаждали теплом. Дышать стало легче, ком в горле пропал, становилась не так страшно. Чувство безопасности заставила меня позабыть, о том где я, что происходит со мной. Моя рука стала тянуться к дверной ручке...

Затем меня как током ударило... это было? Внушение? Гипноз? sexytales Я резко села, чтобы не смотреть в глазок и взяла ключ, закрыться на нижний замок. Вставила, поворот — раз, два, готово! Затем меня посетила пугающая мысль, я повернула верхний замок и внутренний они оба были открыты. И меня как под ребра кулаком дали. Страх меня парализовал, холод подкосил мне ноги. Тело затрясло как лист. Входная дверь была не на замке, этой девке нужно было лишь опустить дверную ручку и она бы зашла... Нет, я не хочу, не хочу, не хочу.

Через минуту, страх начал проходить. Что-то поменялось, я посмотрела в глазок и увидела, что на лестничной площадке пусто. Ушла или выжидает?

От всех этих переживаний, я покрылась потом, одежда неприятно липла к телу и заставляла ...