Школьный вальс

Это было божественно!

Вот и второй за ним, пробиваясь сладкой струей по мочеточнику моего пениса, добрался наружу, с блаженством вырываясь через отверстие в головке. Я, как мог, сдерживал непроизвольные стоны экстаза. На моем лице, я чувствовал это, была гримаса испуга, удивления и сладострастия.

Ирину Геннадиевну, видимо, это испугало. Она в ужасе распахнула глаза, и закрыла рот рукой. Она сделал движение телом, будто ее тошнило, но она не смогла сойти с места.

Вот и третья струя, уже немного слабее, чем первые две. Она доставила мне не меньше блаженства, чем предыдущие, и я понимал, что будет и еще — в моих недрах зрела следующая одна порция спермы.

«Немка» развернувшись, убегала от меня, цокая каблуками по деревянному полу коридора.

Четвертая струя пискнула слабо, когда оргазм почти завершился. Я сцедил остатки на пол и заправил друга в штаны. Я испугался, что двери кабинета, в котором происходила эта лесбийская оргия, сейчас откроются, и буду застукан на месте «преступления». Я растер ногами пятно спермы на полу, прикинул: вроде похоже на сопли, и отправился вниз. На счастье, «немки» нигде не было. Я с облегчением оделся и отправился домой.

* * *

Урок алгебры, первый из сегодняшних уроков, начался уже давно, а учительница все еще не заходила в класс. Как всегда, одноклассники переговаривались на разные темы, а я молчал, вспоминая вчерашнее происшествие. Мне было страшно, и сердце бешено колотилось. Когда я шел в школу, я думал, что первый человек, которого я встречу в школе — Ирина Геннадиевна. Но, на удивление, я не встретил с утра «немки». Это меня радовало. Хотя... Я был больше, чем уверен, что мой вчерашний онанизм и был причиной отсутствия нашей «классухи» — возможно, меня уже «разбирают» у директора. Без сомнений, что-то должно было произойти. Педагогический состав такой поступок просто так не оставит без внимания.

И мои опасения подтвердились.

Когда Нина Андреевна, наша классная дама, вошла, она первым делом кинула свой взгляд на меня и сказала:

— Иван, пойдем!..

«Все отрицать» — мелькнула у меня в голове мысль.

Кабинет директора находился прямо напротив дверей нашего класса. Мы вошли, там уже находилась «немка», которая напугалась моего бесстыдного акта самоудовлетворения, завуч по воспитательной работе, Надежда Сергеевна и сама директриса, Татьяна Анатольевна. Мне указали на стул, но я еще не успел сесть, как Надежда Сергеевна начала разговор:

— Ну что, Ваня, может, психиатру тебя показать? Никогда бы не поверила! Один их самых успешных учеников параллели! А!

— Что?... Поче... — тихо попытался возразить я.

— А то! Рукоблудством заниматься — кто тебя этому научил? Да еще посреди коридора! Практически у всех на глазах!

— Чем, простите?

— Не прикидывайся, — возразила немка.

— Я ничего не могу понять. О чем речь?

Татьяна Анатольевна, сделав успокаивающий жест в сторону завуча и «немки», спокойно ответила:

— Иван, Ирина Геннадиевна утверждает, что вчера застала тебя на третьем этаже в коридоре, занимающимся онанизмом. Это правда?

— Чем? — я пытался изобразить недоумение, изобразив гримасу удивления на лице.

— Тем! Не прикидывайся, бесстыдник! — не унималась Ирина Геннадиевна — Может, тебе причинное место красным перцем намазать?

— Вань, это правда или нет? — спросила директриса.

Похоже, они собирались играть в плохую и злую училку. Лишь бы не проболтаться...

Я попытался изобразить непонимание, смешанное с обидой...

— Да что... Как?... Вы... Че за бред?

— Нет, ну вы посмотрите!

Татьяна Анатольевна, сняв очки, спокойно пыталась разъяснить ситуацию:

— Вань, понимаешь, все бы ничего. Если б ты сделал это в чулане, или в туалете, ну, в любом безлюдном месте — тебе бы ничего не было. Но тут... Делать это прилюдно — девианта, понимаешь... Мы, как педагоги, обязаны...

— Да не делал я ничего!

Воцарилось короткое молчание. Первым его нарушила директриса:

— Почему мы должны тебе верить?

— А почему вы должны верить ей? — и я пальцами указал на немку.

Это был хук. На самом деле, я играл ва-банк. Если уж здесь нет даже «русички» и «исторички», значит, они думают, что коридор был пустой. А, если не было свидетелей, значит слова «немки» бездоказательны. Но, и мои тоже — бездоказательны. Рассказывать о лесбийском сексе в кабинете истории я не собирался. Как отреагирует директриса на однополую связь двух педагогов — неизвестно, но тогда бы я точно выдал себя. Ну, и потом мне еще предстояло экзамен по литературе сдавать.

Хотя... Сейчас я был близок к тому, чтобы закончить школу со справкой, да и еще будучи обвиненным в отклонении развития.

— Она — учитель, — парировала директриса.

— И все? Вы верите ей только потому, что она учитель?

Мне казалось, что я напрасно взываю их к справедливости суждений. В конце концов, все помнят фразу: «Звонок на перемену дается для учителя, а на урок — для ученика». Может, это предрассудки у учителей такие: все ученики — врут, даже если они отличники, учитель — всегда прав, и прочее... Ладно, я нашкодил... Но! Ведь они должны понимать, что нужно иметь доказательства, кто бы что не говорил.

Да и я сам тоже хорош. Устроил онанизм посреди белого дня в родной школе. Ради минутного удовольствия лишаюсь нормальной жизни — можно и так сказать. Чем я только думал?... Хотя — понятно чем...

— Смотри, — продолжала директриса, — вахтер видел тебя выходящим из школы около восьми вечера... Ирина Геннадиевна утверждает, что примерно в это же время застала тебя за актом рукоблудия.

— Ну да, около восьми я вышел из школы. Я настраивал аппаратуру в актовом... Людмила Валерьевна там была... Потом вернулся в кабинет русского, взял сумку и пошел.

Учителя переглянулись между собой...

— Людмила Валерьевна? — переспросила директриса.

— Да.

Опять молчание.

— И она была одна?

Я понял, что сейчас могу сболтнуть лишнего.

— Была... В смысле?... Где? В актовом? Ну, там же я еще был...

— Так, Ирина Геннадиевна, так где, вы говорите, увидели Ланьковского? — Татьяна Анатольевна произнесла мою фамилию.

— У кабинета истории.

Директриса утвердительно покачала головой. Немного помолчала.

— Ладно, Вань, иди, — сказал она, тяжело вздохнув.

Я вышел из кабинета директора и вздохнул. Пронесло или нет? И что они имели ввиду, когда расспрашивали про «русичку»? Видимо, тут было все неспроста, и я чего-то не знал.

В остальном же день проходил буднично, хотя и доставлял мне массу волнений по поводу моей собственной судьбы. О происшедшем практически никто не знал, и это радовало. Однако же, проходя мимо директорского кабинета, я смог заметить, что Людмила Валерьевна вышла из него, и, прикрывая лицо рукой, не замечая меня, отправилась к себе в кабинет. Мельком я успел заметить что «историчка» осталась в кабинете.

«Вот тебе новость... « — подумал я. Сегодня последний урок — литература, и не хватало мне еще встречи глазами с учительницей. Видимо, у нее был какой-то разговор с директором, и, судя по всему, разговор мог коснуться меня. Неужели, учителя что-то знали о тайной связи двух педагогов? Видимо, следующее полугодие для меня не будет простым. Жизнь усложнялась не по дням, а по часам...

Тем не менее, урок прошел буднично, я лишь в конце, когда все уже вышли из класса, и собирались идти домой, я услышал:

— Ланьковский, задержись!

Я обернулся.

— Закрой дверь.

Я выполнил просьбу, и мы остались с «русичкой» наедине. Сердце колотилось, мне опять стало не по себе. Похоже, «разборки» еще не закончились.

— Сядь здесь, — она показала мне на первую парту перед учительским столом.

Я опять повиновался.

Она села напротив меня, на свое место, и подперев лоб ладонью, замолчала. Я заметил лишь, что она смотрит на фотографию, лежащую ...  Читать дальше →