Новая игрушка. Начало

Девушки окружили меня и стали стягивать одежду. Я засопротивлялась. Ни за что не позволю подготавливать меня, как подарок, кому бы то ни было! Я начала уже не шутя и сильно отталкивать девушек, но они моча, как ни в чем не бывало опять тянулись ко мне и пытались сорвать куски платья. Тянулись как зомби... Тут передо мной появилась жрица и...

Я очнулась на холодном постаменте и рассеяно осмотрелась. Жрица опять появилась рядом из неоткуда и, бесцеремонно стянув меня с постамента, потащила куда-то по темным коридорам. И как я не сопротивлялась, она даже не шелохнулась... Какая же была у нее силища!!! И я вспомнила, что говорила служанки о том, что они-то люди, а вот хозяева — исключительно ордарцы... Чем они отличаются от нас, я еще плохо понимала. Но эта, другая раса, обладала какой-то фосфористостью и силой... Реальной силой, которой даже у наших мужчин не было... Она резко развернулась и я по инерции влетела в какую-то темную комнату...

 — Даже не думай сопротивляться или давить на жалость! — злобно прошипела она. Прежде чем я успела среагировать, тяжелая дверь захлопнулась, и все затихло. Следующие 10—15 минут я билась в дверь и кричала все, что я о них думаю... Когда последние силы на борьбу сошли на нет, и понимание бесполезности заставило чувствовать себя в тупике, я осела по двери и беззвучно зарыдала. Еще вчера я была свободна... Свободна!!! А сейчас меня подложат под какого-то ордарца или орданайца, как их, чертей, именовать-то? Слезы стали кончаться, а мозг прозревать. Я осмотрелась. Большая комната. Широкая, но короткая. Напротив двери, где я сидела, окна... Большие такие, открытые... Но это так показалось лишь сначала: они были густо заплетены мелким плющом. Но легкие и большие тюли на окнах все же колыхались от ночного холодного ветерка. Комната была нефом разделена на 2 части. Ту, дальнюю, я не могла разглядеть за колышущимся дымкой тюлем, а вот в моей части... В двух метрах от окна и четырех от двери располагалась большая кровать. Даже огромная, я бы сказала... Она была высокой, массивной, с тюлевым высоким балдахином, простыни спускались аж до самого пола. Вся кровать была белой... Т. е. все простыни, одеяла, подушки, пледы... У меня болезненно екнуло сердце. Неспроста это, ох, неспроста. Это заставило меня вновь встать и...

Я только сейчас заметила, что переодета... Они всет-ки привели меня в «постельный» вид. Так вот для чего была нужна моя отключка! Волосы, которые я обычно не смягчала, чтобы они лучше держали укладку, шелковистым полотном струились по плечам... Так, стоп!!! У меня ведь был каскад! А теперь... волосы до пояса одной длинны... Блин, ну и химия тут у них. Я провела рукой по бедру: вся кожа без единого волоска, хотя мои еле заметные, светлые и короткие я никогда не трогала. Но отдельной историей было платье! Хотя, я это платьем назвала бы с трудом: оно состояло из одного раздвоенного кое-где полотна алого (аж в темноте разглядела) шелка. На плечах лежали бретельками полоски, которые сходились под пупком в большом и тяжелом металлическом поясе с бляшкой, вместо трусов все то же полотно, завернутое так, что на попе и спереди вниз шелк спускался набедренником, т. е. открытыми были лишь полоски ног внешней стороны. Пояс противно тяжело при движениях «подалбливал» низ живота. Это то и дело как-то грязно напоминало о сексе. Именно с грязной и извращенной его стороны. Шелк был настолько тонок, что ветер обдувал меня как голую... Если я не нагибалась, то ленты шелка спокойно лежали, не показывая грудь.

Я опят опомнилась и побежала к окну: спастись любой ценой... Блин, лишь бы сбежать... Я встала на подоконник и замерла... Такой красоты, хоть и сквозь плющ, я никогда не видела... Внизу, в метрах 70, было ущелье... Звук водопада внизу и ветра просто заставили меня дышать глубоко, полной грудью... И не заметила звук захлопывающейся двери.

 — Даже не думай — сказал чей-то бархатный низкий голос.

Одновременно передо мной оказалась чья-то рука, преграждающая окно. Я испуганно метнулась назад, аж к двери... У окна стоял высокий парень, лет эдак 25—27. Светлые волосы прядями непослушно спадали на лоб, цвет глаз я распознать не смогла, да и не того было... Я на миг забыла про свое положение, когда увидела его лицо... Он был красив, воистину красив!!! За всю свою жизнь я таких и по телеку, намазанных, накрашенных и компьютезированных, не видела... Решительное, твердое, но тонкое и точенное, с гладкими линиями лицо... Как рисуют на картинках с эльфами и т. д. Парень бегом осмотрел меня, остановившись на глазах непоколебимым взглядом, небрежно, но грациозно огибая кровать мимо меня и на ходу снимая красивый камзол... Он не спешил. Его спокойствие, уверенность и обыденность меня, готовую сорваться на истерику в любую секунду, просто обезоруживало. Я терялась... Парень уже дошел до кушетки недалеко от кровати, кинул камзол (я, при всей своей ситуации, чуть не зависла на его мускулистой спине с перекатывающимися мышцами и широкими плечами), скинул, как делаем все мы, стоя сапоги под кушетку, и, устало взъерошив «модельные» волосы и выпрямив спину, будто все самое утомительное осталось позади, повернулся ко мне. Он пристально, но без напряжения смотрел мне в глаза. Потом быстро, но содержательно «пробежался» по выпуклым и открытым частям моего тела...

Его взгляд мне не понравился: в нем было желание, которое он, впрочем, и не маскировал. Да и зачем? Хищник здесь он. Я не знала, куда деться: я боялась его, как боится любая девушка незнакомого мужчину с понятными намерениями, но и опустить глаз, выпустить его из поля зрения не решалась. Парень шел ко мне, я от него. Сердце упало куда-то вниз, когда я лопатками врезалась в холодную стену... Парень однобоко и загадочно улыбнулся. Оставалось несколько шагов, когда меня прорвало...

 — Прошу, не надо... Пожалуйста... Все, что угодно, но не это... Прошу... — град мольбы, унизительной, жалкой, полился из меня... Адреналин все быстрее разносился и увеличивался в крови. Он, даже не изменившись в лице, подошел ко мне вплотную, спокойно и несильно прижал к себе за талию и погладил по щеке, добро улыбаясь.

 — Шшшш... Успокойся, все будет хорошо... — тепло и без «секса» сказал он. Я опешила от того, что хищническое, опасное желание и какая-то жестокость-эгоизм, сочившиеся из его глаз, резко сменились на «дружелюбность». Я замолчала, офигевая от его теплой улыбки, ненапористого объятия и успокаивающих слов. Ненапористого, но наверняка капканного... Что-то мне казалось, что не так все должно быть. Вы не замечали, что красивым людям верите немного больше, чем остальным незнакомцам? Вот и я застыла, думая, что делать дальше, а он мне этого не давал, заставляя тонуть в его глазах... Он легко и быстро поднял меня и понес, положил на кровать. В моей голове ступор уже прошел и я стала отползать назад. Он быстро коленом «наступил» на подол моего платья. Надо ли говорить, что вырвать его даже пытаться не стоило? Но я быстро «перевернулась» на колени и на корачках со всей силы дернулась вперед. Сильная рука перехватила меня через живот, над ухом послышался тихий искренний, но хищный смех. Я спиной чувствовала жар его груди... Его рука скользнула под набедренник и стала поглаживать промежность через тонкую ткань. Я заерзала, но была крепко прижата поперек живота... Его поглаживания стали настойчивее. Я собрала силы и рванулась... Раздался опять этот тихий раскатистый хищнический смех... Меня резко перевернули на спину, быстро для меня развели коленом бедра и прижали к постели. Я забилась из последних сил. Но руки были легко зафиксированы по бокам от головы, живот и ниже были прижаты парнем. Он даже не сотрясался от моих стараний... ничего, абсолютно.

Силы быстро кончились. Я с отчаянием и болью смотрела в потолок. Парень, нависая надо мной, опять тихо засмеялся. И смех был весел, игрив, хищен. Его все это забавляло, видимо. Как с игрушкой. Я не смотрела на него, ...