На брудершафт

Тонкорукая, плоскогрудая, с осиной талией Лизка, жена моего друга Николая, любила побалдеть.

Когда мы собирались семьями и поддавали, Лизка, разрумянившись, поблескивая азартными глазами, усаживалась на мои колени и, обвив шею, требовала, чтобы мы выпили на брудершафт.

Чем чаще мы собирались, тем откровеннее становились наряды наших жен. Широко расклешенные платья вскоре уступили место ультрамодным мини-юбкам с «молниями» сзади. Бабы их называли «Мужчинам некогда». Но изобретательный женский ум по части моды не стоял на месте. Наши дамы, словно «Элочки-людоедки», по этой части были весьма изобретательны.

Однажды, когда на Лизке оказались две узкие «туземные» повязки, едва прикрывающие бюст и бедра, позволяющие свободно лицезреть соски, пуп, ягодицы и стройные ноги, я, танцуя с ней, почувствовал, как она все сильнее прижимается к моему трепетному месту, что тут же надоумило меня запустить руку чуть пониже ее талии, где я обнаружил, что на ней нет трусиков. Это открытие так возбудило меня, что мое грешное тело забила мелкая дрожь.

 — Тебе холодно? — в упор посмотрела нахалка, сверкнув зеленью глаз.

 — Что-то знобит, — заикнувшись, бросил я, продолжая поглаживать ее пленительные ягодицы.

 — Тогда к столу! Мальчики! Есть предложение, поражающее своей новизной. Пора выпить! И не просто, а на брудершафт, — захлопала в ладоши Лизка.

Открытие, что сегодня она оказалась без трусиков, мгновенно переросло в новый план действий. Усадив проказницу на свои колени, я понял, что сегодня задача по доступу к желанному месту будет значительно облегчена. Теперь она так плотно прикипела задом к моим коленям, что я почувствовал от него тепло, как от натопленной печки. Я хотел было приподнять ее и запустить руку, но она, опередив меня, ловко расстегнула ширинку и помогла «узнику» освободиться из плена. Я закатил глаза, почувствовав, как он устремился в нужном направлении.

 — Что с тобой? — иронически подмигнула мне жена, сидевшая напротив на колькиных коленях, и так же дразнящая его своей близостью. Тот нервно дергался, пытаясь ей вдуть сзади, но, видимо, у него это не очень получалось. Теперь мне стало понятным, почему нашим дамам так приглянулся этот фасон их новых одеяний.

 — Чего молчишь? — повторила жена, помогая своему кавалеру удобнее пристроиться.

 — Задумался, — отвел я в сторону посоловевшие глаза, так как ловкая рука моей «всадницы» уже сумела доставить моего «слепца» к кратеру ее «вулкана». Я откинулся на спинку дивана, помогая ей в этом, и тут произошла «стыковка». Я почувствовал, как мой «воин» уютно расположился на самом дне этого мягкого и немного влажного «окопа». Меня охватила сладостная истома от ощущения необыкновенности обладания красивой женщиной на глазах ее мужа и своей жены. Словно ограждая меня от дальнейших нападок, Лизка, наклонившись к столу, налила в фужеры шампанское, подняла бокал и кивнула моей жене.

 — На брудершафт! — протянула бокал Лизка.

 — Гардемарины, вперед! — поддержала ее моя жена, повернувшись ко мне.

 — А если в зад? — съязвила догадливая Лизка.

 — В такой, как у тебя, никому не грех, — улыбнулась моя Людка, и я услышал, как шампанское забулькало у нее в горле.

Осушив бокалы, дамы, не вставая, потянулись друг к другу и поцеловались.

 — А с нами? — заканючил Колька.

 — Пока не заработали, — хохотнула проказница и заерзала на моих коленях. Моя жена сделала тоже на колькиных.

 — Ишь, разошлись, лесбияночки! — хихикнул Колька, краснея.

Я понял, что ему уже порядком припекла «стыковка», и он жаждал более активных действий. Да и я был уже не против более конкретно поработать с партнершей по существу программы.

 — Что смолкнул веселья глас?! — а ну-ка, мелкой рысью марш! — хлопнула ладонью по бедру своего «коня» моя половина.

Лизка, выпучив глаза, замерла, внимательно наблюдая за игрой чувств на лицах противоположной пары. Артикуляция губ у тех была столь выразительной, что не требовалось поясняющей порнухи с экрана телевизора, чтобы понять, как им теперь хорошо. Через пару минут те уже бились в полной истерике чувств. Они так нагло охали и ахали, не обращая никакого внимания на нас, что стало как-то обидно, что нас обходят на этом крутом повороте. Впрочем, Колька был добряком и настоящим другом. Когда у моей наступали месячные (которые она называла «гостями») он великодушно уступал мне на ночь свою Лизку, только просил, чтобы дамы широко не афишировали эти наши «Высокие отношения». Когда у Лизки возникали подобные проблемы, моя половина уходила ночевать к подруге для оказания помощи ее мужу. Лизка потом призналась мне, что ей очень нравилось подглядывать за сладкой парочкой, когда та трахались, практически, у нее на глазах.

 — Ты знаешь, Эд. Это так возбуждает, когда видишь собственного мужика в объятиях своей лучшей подруги. Это даже изменой назвать нельзя. Скорее — это медицинская помощь, когда мужчине хочется, а жене нельзя. Это так клево трахаться на глазах мужа с его лучшим другом. Ты согласен со мной? — пытала меня Лизка, демонстративно мастурбируя моим членом на глазах напротив сидящей «сладкой парочки». Вот и сейчас, когда я увидел, как Колька мастерски сливает свой «конденсат» в «цистерну» моей жены, я повернулся к Лизке.

 — Может быть, и мы последуем их примеру?... — простонал я, боясь преждевременного извержения своего «вулкана».

 — Рано! — ущипнула меня за щеку Лизка, изогнувшись так, что я побоялся, как бы она не переломилась в талии.

 — Слушай! А если моя половина вдруг забеременеет от твоего Кольки? Что тогда?

 — А ничего. Будешь воспитывать моего, а я — твоего, если понесу от тебя, — быстро ответила озорница.

... Пара напротив уже скакала галопом, а моя всадница только одобрительно ахала, всем своим видом поощряя шалунов на сей «ратный» подвиг. Наконец она не выдержала такого яркого и близкого «кино» и, хлопнув меня по бедру, запрыгала, как девочка через веревочку. Я заметил, что ранее никогда не испытывал такого острого, возбуждающего чувства. Необычность поз, полная раскованность, пьянящее чувство вседозволенности и томно-похотливое выражение на лице моей супруги, прикрывшей глаза и с оханьем жестикулирующей алыми губами при каждом подскоке, было настолько возбуждающим, что вскорости я напрягся, как натянутая тетива лука и всю сладость нахлынувшего чувства вложил в пронзительно острую пульсирующую струю, жарким гейзером ударившую из моего бойца. Лизка, извиваясь, приняла ее, но тут же соскользнула на пол и, встав на колени, стала языком и губами умывать моего расплакавшегося «мальчика».

 — Поздно! — резюмировал я, решив, что она хотела возбудить его.

Но мой упрек не остановил мою напарницу. Она набросилась на меня, повалила на пол и каталась на мне до тех пор, пока я опять озверел и вновь набросился на нее, как раненый медведь.

... Дома жена, стоя в коридоре перед зеркалом, когда я снимал с нее шубку, игриво чмокнула губами и вдруг впилась, как вампир, в мою шею.

 — А я и не знала, что ты такой мастер пить на брудершафт, — ревниво повела она бровями.

 — Так это же вы все организовали... Одни ваши наряды чего стоят...

 — Но твой «брудершафт» был таким эффектным, что Лизка совсем обалдела. Я раньше никогда не видела ее такой, — ответила она, запустив руку в ширинку моих брюк и поощряющее погладив моего «бойца». — А вот мой так и не состоялся. Что бы это значило, а?

 — Нет проблем, — усмехнулся я и пошел в ванную. Там окончательно отмыл свой орган от чужой женской щедроты, отметив на нем легкие царапины.

 — Вот,...