Чудеса на виражах. Часть 3

Глаза ее расширились, и Хан догадался, что Шпигат начал спускать прямо ей в ротик. Передернувшись от отвращения, она сглотнула и встала с колен.

 — Они по достоинству оценили мужское достоинство лучших из нас!

Вставшая позади Шпигата тигрица пристально посмотрела на пигмея в форме, и показала, сжав большой и указательный палец, какого высокого мнения она о «мужских достоинствах лучших из лучших». Хан подмигнул ей. Шпигат с подозрением посмотрел на него.

 — Как бы то ни было, у вас есть только сутки. Распорядитесь ими наилучшим образом. Отбой.

И экран погас.

***

Спрыгнув последним из распахнутой двери кабины самолета на скрипящие доски небольшого причала, Балу с хрустом потянулся, и громко зевнул. Над грядой скал, защищавших гавань от свирепых штормов, разгоралось пламя рассвета.

 — Ребекка, если вы не против, я пойду, увижу еще пару снов?

Та, сама едва держась на ногах после бессонной ночи, слабо кивнула.

 — Первый вылет только в 12 часов, Балу...

Оставив без внимания (неслыханный случай!) бурчание Балу, едва не засыпая на ходу, она побрела по пустынным улицам до вестибюля своего дома. Толкнув тяжелую стеклянную дверь, она вошла в просторный холл и поднялась на лифте до предпоследнего этажа небоскреба. Войдя к себе в прихожую, она скинула с ног туфли, и на цыпочках прошла в спальню. Расстегнув жакет и оставшись в одном тоненьком, плотно облегающем, белом свитере, подошла к кровати и поправила одеяла на мирно спящих, спиной друг к дружке, детях. Решив не будить Кита, она почти упала в кресло, стоявшее рядом с кроватью. Уже закрыв глаза, Ребекка почувствовала какой-то странный запах, не то чтобы неприятный, и какой-то странно знакомый. Не успев додумать эту мысль до конца, она провалилась в сон, а слабый мускусный дух, витавший по комнате, и через несколько часов совершенно рассеявшийся, сделал ее сны очень приятными.

***

Балу, все еще довольно жмурясь от сияния теплого солнечного дня, хлопнул Кита по плечу. Оба только что вошли в полутемный, вечно полный бар Луи.

 — Слушай, Малыш, чего это ты такой хмурый сегодня?

 — Да я в порядке, папа Мишка! — Отмахнулся Кит, натянув на лицо улыбку.

«И все-таки, что теперь делать?»

Мрачные мысли не покидали его с самого утра.

 — Вон там уже зреют наши любимые «Кракатау»! — Балу указал на потемневшую от времени деревянную стойку. — А если ты насчет Бекки, то мы все успеем, в запасе целый час! У-у-у, ты только посмотри, кто там сидит!

За одним из столиков сидели просто потрясающие, на вкус бывалого медведя, красавицы. Нижний, отороченный розовой каймой полупрозрачный пеньюар лисички не доходил и до середины ее бедер, оставляя свободным хвост, от его начала над округлой попкой, до снежно-белого пушистого кончика. Вторая, покрытая короткой золотистой шерстью, львица, была подтянута, с четко очерченными мышцами пресса и ног, чистая противоположность своей изнеженной подружке. Ее мягко очерченные круглые ушки слегка подергивались, пока их хозяйка пила свой коктейль, одетая только в короткие шорты песчаного света. Видимо, ее очень мало заботило то, какое впечатление на окружающих производит ее плотная, словно два зрелых арбуза, грудь, нависающая над плоским животом.

 — Слушай, Кит, — протянул Балу, — иди-ка, подсядь к ним, а я только сгоняю за мороженым...

Кит сердитой походкой подошел к столику и сел на свободный стул, сложив руки на груди и вперив взгляд в пол.

Балу протиснулся между завсегдатаями бара к жонглирующему стаканами хозяину.

 — Здорово, Луи!

 — Балу, рад тебя видеть! Что, сегодня один, где Кит?

 — Там, сидит за столиком. Вон за тем столиком с симпатичными крошками. Каким ветром их сюда занесло, не знаешь?

 — Как не знать, сидят здесь каждый день уже неделю, перетрахались со всеми моими работниками, и пилоты туда же, — сердито ответил Луи, протирая рюмки. — Ты бы Кита там одного не оставлял.

 — Спасибо за предупреждение, старина!

Балу, жонглируя фирменными, с зажженными бенгальскими свечами, морожеными «Кракатау», уже возвращался к столику с надутым Ветрогоном и двумя заигрывающими с ним дамами, когда в зал ворвался незнакомый пилот в кожаной куртке.

 — Истребители атакуют пиратов! — воскликнул он.

Все высыпали на пристань. На пределе видимости виднелись черные точки, поочередно набирающие высоту и пикирующие на что-то огромное, зависшее над самой водой. Вся группа медленно двигалась к острову, открывая все новые и новые детали воздушного сражения. Наконец темная масса осветилась огненными вспышками и исчезла под водой. Запоздалый грохот взрывов был заглушен приветственными возгласами. Винтокрылые машины стремительно приблизились и, сделав разворот над островом, направились в сторону Кейп-Сьюзета. Под гром аплодисментов, Луи объявил праздник в честь уничтожения банды пиратов.

***

Дверь тюремной камеры открылась и туда, слегка наклонив голову, вошел Хан. Тюремщик осторожно прикрыл дверь и отошел подальше.

 — Корнаж.

Тот, все еще в своем мундире, но безоружный и закованный в кандалы, поднял голову.

 — Мои ребята, — прошипел он. — Мои ребята не атаковали тот самолет, мы застали только горящие обломки!

 — Я знаю. Это было делом рук МОИХ ребят. Разве мог я рисковать всем Кейп-Сьюзетом, ставить в зависимость от вас процветающий город? Что же касается реликвии... Вот она.

Хан небрежно достал из внутреннего кармана пиджака огромный продолговатой формы бриллиант, несколько напоминающий фаллос, и убрал его обратно.

 — Все это время был у меня.

 — А что теперь будет с нами? — угрюмо спросил Корнаж у уже собиравшегося уходить Хана.

 — Годик вместе со своими ребятами посидите здесь, в теплых и сухих камерах. — В его голосе зазвучал металл. — В последнее время вы слишком много начали воображать о себе...