Бумеранг

машины, за рулем которой сидел преданный и верный слуга бывшего первого секретаря райкома комсомола.

 — Поехали! — едва сев в машину, скомандовал Чижов. — Как я соскучился по ней. Думал, что утро никогда не наступит.

Оказавшись возле входной двери, за которой мужчину ждала та, которая стала властителем его души, он нажал кнопку звонка. Дверь медленно отворилась и Леонид, с трудом сделав два шага, увидел спрятавшуюся за дверью Аверьянову. Она была в маскарадном костюме кошки. Женщина встала на четвереньки и стала вертеться возле ног Чижова, не давая сделать ему и шага, затем, подняв голову, замяукала, точно так же, как это делает кошка.

 — Ве-роч-ка, я сейчас сойду с ума. Упаду прямо на пол, — не понимая, что происходит, и почему женщина, к которой он так рвался, так выглядит.

Кошка, встав на колени, стала поочередно лизать руки вошедшего гостя. Она поползла вперед, размахивая хвостом, и мужчина медленно, делая с трудом шаг за шагом, стараясь от неожиданности не упасть замертво на пол, пошел за женщиной в маскарадном костюме. Они вошли в гостиную комнату, где стояла упирающаяся в потолок праздничная новогодняя елка. Леонид Иванович еще больше от удивления раскрыл глаза, чтобы запечатлеть происходящие события. Он не мог сообразить, где он находится, и что все это значит.

 — Мой! Мой! Мой! Мой хозяин! Мой повелитель! Мой бог! — твердила женщина в образе кошки, лапки которой тем временем его раздевали. — Ты мой! Навеки мой! Я тебя никогда и никому не отдам!

 — Ты су-ма-шед-ша-я! — это единственно, что мог выдавить из себя Чижов.

 — Я люблю тебя! Слышишь, люблю!

Мужчина закрыл глаза, в тот момент, когда женский язык облизывал его нос, лоб, губы, которые были слегка приоткрыты от такого дива. Аверьянова, повиляв хвостом, удалилась в спальню и, стянув с кровати одеяло, постелила его возле праздничной елки на узбекский ковер ручной работы.

 — Ве-роч-ка!

 — Что?! — озорно спросила женщина, сверкнув глазами.

Встав на четвереньки, она подползла к дивану, на котором, широко раскинув руки, сидел бывший первый секретарь райкома комсомола, и стала снимать с его ног теплые зимние сапоги.

 — Что ты делаешь со мной?

Женщина в образе кошки и не собиралась отвечать на поставленный вопрос. Стянув с Чижова брюки, она подала палку, и он, поднявшись при помощи ее волшебных рук, сделал несколько шагов, чтобы добраться до лежащего на полу одеяла.

 — Осторожно, милый! Осторожно! Только без эмоций! Это может только навредить твоему здоровью! — проговорила Аверьянова слабым голосом, помогая любовнику лечь на пол.

 — Я сейчас потеряю рассудок! Это что, спектакль или кино?

 — Тебе виднее! — улыбнувшись, проговорила неугомонная женщина.

Она взяла в свои лапки его главное мужское достоинство, его красное знамя. Он облегчено вздохнул. Леонид лежал на полу с полуоткрытыми глазами и стонал от удовольствия, в то время как Вера творила свои чудеса. Очнулся он только в тот момент, когда Аверьянова провела чем-то по его лицу. Широко раскрыв глаза, мужчина от неожиданности вскрикнул. Перед ним стояла женщина в черной блестящей на пол-лица маске. Соски грудей прикрывал черный цветок, усыпанный блестками, а на поясе красовался широкий ремень из какой-то блестящей клеенки. В руке она держала три павлиньих пера, которые плавно касались его волосатой груди. Мужчина застонал. Стоны стали усиливаться с каждой секундой, и Леониду показалось, что он сейчас умрет от перевозбуждения.

 — Я у-у-ми-ра-ю-ю! У-у-у-ми-ра-ю-ю! — простонал Чижов, как в каком-то бреду.

Вера опустилась на колени, отбросив одно перо в сторону. Два других исписывали различные узоры на его груди, и мужчина никак не мог совладать с собой. Аверьянова взглянула на часы, висящие на стене и, спохватившись, произнесла:

 — Сегодня мне на работу звонила твоя супруга. Она все о нас знает.

 — Ну, и черт с ней... Это её проблемы. Я люблю тебя. Когда... Когда вновь повториться этот чудеснейший новогодний праздник?! — растроганно, дрожащими губами спросил гость, поднимаясь с пола. — Ты подарила мне то, ради чего я готов хоть сегодня умереть.

 — Не смеши людей! — рассмеявшись, произнесла коварная женщина. — Если ты думаешь, что это предел моему воображению, то ты ошибаешься! Это только начало предновогодних праздников.

 — Что ты этим хочешь сказать?!

 — Впереди нас ждут ратные подвиги. Но только при одном условии...

 — Каково же твое условие?

 — Я хочу, чтобы ты развелся с женой.

 — Я люблю тебя...

 — Я знаю. И что из этого? Мне уже это до чертиков надоело. Ты должен наконец-то сделать выбор!

С этими словами она покинула комнату. Но не прошло и пяти минут, как она возникла перед Чижовым в образе Снегурочки с большим красным мешком в руке.

 — Переодевайся... Стань моим Дедом Морозом! — подавая мешок, промолвила она.

Леонид вошел на кухню в костюме Деда Мороза, опираясь на палку. Аверьянова пригласила его к столу и налив рюмку водки, подала ее.

 — Чтобы твое орудие производительно работало в любое время суток и никогда не знало простоя! — произнесла она тост, стоя.

 — Выполняло и перевыполняло намеченный производственный план! — дополнил мужчина.

Он уже не представлял своей дальнейшей жизни без этой женщины. Вера пригласила его в комнату и, включив музыку, развязала красный халат Деда Мороза, под которым было нагое тело. Она несколько раз нежно коснулась рукой его волосатой груди:

 — Не бросай меня! — взмолился мужчина и, обхватив женщину за ягодицы, стал медленно опускаться на колени.

Слегка приподняв наряд Снегурочки, Дед Мороз приник к её «Полярной звезде».

 — Что ты сделала со мной! Я не могу без тебя! Не могу! Я только и делаю, что думаю о тебе все двадцать четыре часа в сутки! Я лишился покоя! Сна! Еда не лезет мне в горло! Я постоянно чувствую прикосновение твоих волшебных рук, которые творят чудеса на моем теле!

Вера оттолкнула Чижова от себя и медленно направилась в сторону спальни. Он, не в силах подняться на ноги, издавая стоны, при помощи рук стал ползти за ней, волоча по полу ноги. Очутившись возле кровати, мужчина поднял на нее глаза, полные слез, и почти шепотом, взмолившись, произнес:

 — Помоги мне! Не отталкивай меня! Возможно, я тебе еще пригожусь!

Спальня была украшена гирляндами, огоньки поочередно то загорались, то тухли. Эта обстановка еще больше возбуждала.

 — Верочка, я после Нового года поговорю со своей женой... Верочка... Не бросай меня... Мы обязательно будем вместе...

Вера еще долго сидела на лоджии, вспоминая о совместно прожитых с Чижовым годах. Сон сморил её, и она вошла в спальную комнату. Муж храпел, и Вера заорала во все горло:

 — Да, когда же наконец-то кончатся мои муки! Господи... Сделай же меня вдовой!

Леонид Иванович приоткрыл глаза, и слегка улыбнувшись, произнес:

 — Почему вдовой?! Не дождешься, солнышко... У меня есть женщина... Молодая женщина... Я очень её люблю... Так, что, Верочка, готовься к разводу, — лениво проговорил он, перевернувшись на другой бок.

 — Какая женщина?! Кому ты нужен с испорченным агрегатом?!

 — Это он для тебя испорчен, а для той, кто последние годы была рядом со мной и родила мне дочь, он всегда на взводе.

 — Ты что, надо мной издеваешься?

 — Почему издеваюсь?! Я бы ушел от тебя давно... Да она... Она не хотела, чтобы я уходил от тебя.

 — Кто она, эта дрянь?

 — Таня... Мой секретарь.

 — Нет! Нет! Скажи, что ты пошутил! Скажи, что это неправда! А на работе? На работе кто-нибудь знает, что ты мне изменял? — испуганно спросила Вера со слезами на глазах.

 — Все... Об этом знают все.

Она упала на кровать и заголосила. Чижов поднялся с постели и, открыв дверцу шкафа, стал собирать вещи.