Одна треть жизни. История 1

 — Я больше не буду, клянусь вам!

 — Может быть. Но сам посуди, как я могу промолчать? Получается, я обманываю твоих родителей, а они хорошие люди, я их уважаю. Нет, я так не могу, и не проси.

Тётя Клава сняла телефонную трубку.

Что теперь делать? Как смотреть им в глаза, когда придётся приехать домой? Как жить дальше под игом неизбежной встречи с родителями, знающими о ТАКОМ? Мысли вихрем пронеслись в голове Энди.

 — Пожалуйста, тётя Клава, не делайте этого, умоляю вас!

 — Ну, а что делать? Забыть такое я не смогу.

Племянник молчал.

 — Видишь, ты и сам не знаешь, — она продолжила набирать номер.

 — Может, мы сами... как-нибудь... договоримся?

 — Что значит «договоримся»? О чём?

Энди поднял голову и с мольбой посмотрел в глаза родственницы.

 — Ладно, — сжалилась она. — Чего ты так боишься? Наказания?

 — Н-нет, просто... Н-ну-у... Просто мне очень стыдно! — наконец произнёс подросток.

 — А передо мной тебе не стыдно?

 — Стыдно, — вздохнул племянник. — Но тут уже... ничего нельзя поделать. А так...

 — Как всё просто у тебя! Нет, так не пойдёт! Я не могу закрыть глаза на твой проступок!

 — Пожалуйста, тётя Клава, делайте что хотите, только не звоните родителям!

Клавдия внимательно посмотрела на племянника.

 — И что ты предлагаешь? И не тяни, не действуй мне на нервы!

 — Н-ну... Может быть, я взамен в саду у вас отработаю?

 — В саду я и сама неплохо справляюсь, и никому не доверю!

 — Ну, может быть, в доме помочь чем-то?

 — Когда надо, попрошу. Дом я тоже содержать могу, времени у меня больше, чем достаточно, уже который год на пенсии!

Энди подавленно молчал.

 — Вот видишь!

Пришлось смириться с неизбежным. Номер почти набран, но вдруг звонок сорвался, и тётя Клава принялась повторно пробиваться через межгород. Но тут она взглянула на племянника, который стоял рядом, спрятав руки за спину и низко опустив голову.

 — Экой ты несознательный! Тебя когда-нибудь пороли?

Он покачал головой, но тут же спохватился.

 — Да! В школе!

 — В школе? Кто?

 — А вы никому не скажете?

 — Про школу — никому.

 — Учительница высекла.

 — Учительница?! За что?

 — За плохое поведение.

 — У вас что, разрешили наказания?!

 — Нет, она сама предложила, чтобы родителям не сообщать.

 — А что ты натворил?

Энди вновь опустил голову.

 — Ладно. И как она тебя?

 — Прутом каким-то. Розгой, наверное.

Неловко было вспоминать, как он абсолютно голый лежал на кушетке в тёмной каморке, а розга со свистом рассекала ему ягодицы. Было ему тогда тринадцать, и получил он столько же, по количеству лет. Друг ему подсказал, что можно с учительницей так договориться, если не хочешь оглашения всех грехов на родительском собрании. Кое о чём друг промолчал: о раздевании. Училка мотивировала это как наказание стыдом. Трудно, ох, как трудно было снимать всё до нитки перед взрослой женщиной, но тринадцать лет всё же не особенный возраст.

«А вдруг и тётя заставит это делать?!» — ужаснулся Энди. — Да ещё Кристина может увидеть! Хорошо, что она не слышит скандала». Там, в школе, когда он терпел экзекуцию, рядом стоял кучерявый синеглазый первоклашка и подавленно ждал подобной участи. Пока Энди осторожно натягивал штаны, чувствуя боль от каждого движения, малыш уже лёг на кушетку, и розга заработала вновь. Но это мальчишка, чего стесняться, а здесь девчонка запросто может лицезреть соседа по дому в столь позорном виде.

 — И сильно тебе досталось?

 — Прилично, — вздохнул Энди.

 — Судя по всему, не очень-то и помогло. И что ты теперь думаешь?

Энди вопросительно посмотрел на неё.

 — Как, по твоему мнению, я должна поступить с тобой?

Племянник понял намёк, но не стал отвечать, надеясь на лучшее.

 — Тяжело с тобой. Значит, всё же придётся огорчить твоих родителей.

 — Не надо.

 — А что надо?

 — Простите меня, пожалуйста.

 — Прощу, а ты начнёшь заново. Через неделю, месяц, год, но ты снова будешь заниматься своими пакостями, а я так и останусь с чувством вины, зная, что могла отучить тебя от этого, но не сделала. Нет, дорогой, и не надейся. Выбирай, кто займётся тобой: я или родители?

Энди понял — тянуть бесполезно. Тётя Клава говорила твёрдо, решительно и неумолимо. Надежда на безболезненное разрешение инцидента растаяла.

 — Вы, — ответил он.

 — Тебя родители ни разу не пороли?

 — Нет.

 — А я выдеру тебя так, что ты на всю жизнь запомнишь. Согласен на мои условия?

 — Д-да, — с трудом выговорил Энди.

 — Повторяю, обратной дороги не будет.

 — А вы не ничего не расскажете родителям?

 — Ничего, — твёрдо пообещала тётя Клава.

«Уж лучше вытерпеть боль, чем всю жизнь испытывать презрение», — подумал Энди. Он представил себе тягостное молчание, натянутые отношения, трудности в общении, то есть, отношения между ним и родными потеряют всю лёгкость и непосредственность, превратятся в невыносимое бремя.

 — Я согласен.

 — Точно?

 — Да, — без сомнений ответил подросток.

 — Что ж, нянчится я с тобой не буду. Учти, ты должен покорно выполнить всё, что я прикажу. Понимаешь? Мне не нравится твоя медлительность, неуверенность. Повторяю, слышишь, подчёркиваю: ты должен будешь без вопросов делать всё, что я скажу! Понятно?

 — Да.

 — Если ты опять начнёшь ныть, я прекращаю и звоню твоим родителям, и больше ты не сможешь уговорить меня. Тебе всё ясно?

 — Да.

 — Лучше не теряй моё время и откажись, пока не поздно.

 — Не надо, тётя Клава, я сделаю всю, что вы скажете.

 — Без сомнений, обещаешь? Даёшь слово?

 — Обещаю.

 — Хорошо, — тётя посмотрела на подростка как-то особенно, даже с некоторым уважением. — Завтра после обеда я отдохну немного, отошлю Кристи и отстегаю тебя.

 — Может быть, сейчас?

 — Ух, ты какой прыткий! Нет, надо розги как следует подготовить, да и ты потомись немного, обдумай своё поведение. Может, ещё и откажешься.

 — Нет, не откажусь.

 — Всё, сейчас гуляй, а я займусь приготовлениями. Есть у меня знакомый один, он знает, как делать розги.

Энди отправился в свою комнату и лёг на кровать. Он чувствовал душевную пустоту и усталость, словно после долгой борьбы. Ему удалось отстоять сохранение тайны, но слишком высокой ценой. Глядя в потолок, подросток вновь и вновь переживал ситуацию. В голову шли абсолютно бесполезные мысли. Решение проблемы не предвиделось. Завтра предстояло серьёзное испытание, а впереди — ещё целая ночь. Энди понимал, насколько тяжело будет ожидание. Уже сейчас он начинал ворочаться с боку на бок, безуспешно пытаясь отвлечься. Он злился на себя из-за невозможности отбросить волнения. Боли он не боялся, на данный момент вообще не думал о ней. Тогда почему он не в силах заставить себя вести, словно ничего не случилось? Может, от стыда? Энди пытался привести расстроенные чувства в порядок, но тщетно. На какое-то время он забылся, но вскоре неприятные эмоции опять овладели им. Подросток никак не мог понять,...  Читать дальше →