Да здравствует лифт!

постепенно затихая и расслабляясь. Наконец она выпустила член изо рта, нежно взяла его в руку и, полностью расслабившись, замерла. Я лизал ее мокрую вульву все мягче, нежнее, потом, оторвавшись от нее, нежно гладил руками ее ягодицы.

Она слезла с меня, легла рядом и прошептала...

 — Макс, ну почему мы с тобой до сих пор этого не делали?

 — Постараемся наверстать?

 — Только не сейчас. Я кончила так, что, наверное, неделю не буду ни на что способна.

Катька себя недооценивала. Уже через час мы с ней отличнейшим образом все повторили, на этот раз у нас уже не было ни малейших следов закрепощенности, мы полностью отдавались друг другу и своим ощущениям. Стараться мне, конечно, пришлось побольше, да и ей тоже, но как же мы были вознаграждены!

Потом мы оделись, сложили сумки и снова попытались достучаться и докричаться, но снова без результатов. Когда мы устали, я обнял Катюшу...

 — Можно было и не кричать. Ты так стонала, что если бы кто-то мог услышать, он бы уже услышал.

 — И что бы он сделал?

 — Наверное, вызвал бы милицию. Посчитал бы, что в лифте кого-то пытают.

Пришлось снова разложить вещи. Мы подремывали, обнявшись, на матрасе, и вдруг Катя села...

 — Милый, у меня проблема!

 — Что, мой котенок?

 — Макс, я хочу какать! В твоей сумке нет горшка?

Я полез в сумку, и мне сразу бросились в глаза пластиковые пакетики. Я дал ей пакет...

 — Катюша, делай сюда, потом мы его завернем и положим в толстый пакет с ручками. Это будет не то, что там горшок, а целый туалет!

 — А чем я попу вытру?

 — А вот салфетки!

 — Макс, ты гений. Только ты отвернись.

 — И не подумаю. Все равно мы здесь рядышком. Не зажимайся — кряхти, пукай, как будто меня тут нет.

Катя сначала пописала мне в рот, потом присела, надела пакет на попу и начала тужиться.

 — Слушай, ты хоть не пялься так!

 — Как же мне не пялиться, когда я в жизни такого не видел!

Наконец, ее анус немножко вывернулся и из него поползла колбаска. Вот она оторвалась, и, зашуршав, шлепнулась в пакет. Катя старалась, запах, конечно, стоял еще тот, но я знал, что скоро он выветрится, и что скоро мне, наверное, придется делать то же самое. Но вот она потянулась за салфетками.

 — Кать, давай я тебе попу вытру?

 — Обойдешься!

Она аккуратно все вытерла, на последнюю салфетку вылила немножко воды из бутылки и влажной салфеткой вымыла все окончательно. Все салфетки сложила в тот же пакетик, тщательно его свернула, чтобы из него не шел запах и положила в пакет с ручками. Еще немножко воды брызнула себе на руки и вытерла их салфеткой. Смущенно улыбаясь, посмотрела на меня...

 — Все!

Я не выдержал и полез целоваться, она меня отпихивала, и бормотала...

 — Ну, Макс... Ну подожди немного, пусть хоть запах выветрится!

Через пару часов такую же процедуру пришлось проделать и мне. Катя не таращилась на процесс, как я, но все же иногда посматривала с любопытством. Когда я споласкивал руки, Катя сказала...

 — А водичка скоро кончится! Тогда можно будет писать в бутылку!

Вечером мы доели все, что у нас было и легли спать. Из-за скорого освобождения спалось не очень, мы проснулись часов в пять, я пожертвовал Катюшке оставшуюся воду и с восхищением наблюдал, как она при помощи салфеток и этого остатка приводит себя в порядок. Но самое чудное зрелище было впереди... когда вся вода кончилась, Катя сняла трусики, присела, широко раскинула колени, одной рукой раздвинула губки своей киски, другой приставила к ней горлышко бутылки и стала аккуратно писать в нее. Взглянув на меня, улыбнулась...

 — Макс, закрой рот, слюна течет!

Промокнула себя салфеткой, бросила ее в наш импровизированный туалет и протянула мне бутылку...

 — Хочешь пописать?

Я взял теплую бутылку и с удовольствием опорожнил в нее свой мочевой пузырь. Бутылку плотно закрыл и положил ее в тот же пакет. Мы сложили все вещи, тщательно осмотрели пол лифта — нигде не было ни соринки, ни бумажки, ни каких-либо других следов нашего пребывания здесь.

Мы стояли обнявшись и потихонечку целовались, когда далеко снизу послушался голос какого-то мужика, видимо, из обслуживающего персонала здания...

 — Костя, правый лифт не вызывается! Проверь тот пускатель, наверное, опять залип!

Я бросился к двери и уже хотел колотить в нее руками и ногами, но Катя меня остановила...

 — Ч-ш-ш! Тихо! Не нужно! Ведем себя, как ни в чем не бывало!

Мы взяли все свои вещи в руки. Через некоторое время в лифте опять что-то изменилось, как будто в него вернулась какая-то жизнь. Я с волнением нажал кнопку первого этажа, лифт спокойно тронулся с места и поехал вниз. Оказывается, огромное счастье можно испытать, когда перед тобой открывается дверь лифта!

Перед входом стоял какой-то мужик, у которого при виде нас со стуком отпала челюсть. Мы с Катей спокойно прошли мимо него, как будто в разгар рабочего дня. Когда мы отошли от него уже метров на десять, он сумел проговорить...

 — Ребята, вы откуда?...

 — С одиннадцатого этажа! — ответил я своим самым удивленным голосом.

По-моему он стоял в той же позе еще минут пять. На проходной вахтеры не обратили на нас никакого внимания, там, видимо, была пересменка и они активно обсуждали какие-то свои события. Мы вышли на улицу. Было раннее утро, прохожих было очень мало. Свежий утренний воздух как будто оттенял восхитительное чувство обретенной свободы. Вдруг Катька прыснула...

 — Макс, да выбрось ты наконец кулек с дерьмом!

Я только теперь обратил внимание, что бережно несу наш «туалет».

 — Что-то урны не вижу...

 — Да поставь его под стенку, пока никто не видит. Дворники уберут!

Я аккуратно поставил пакет у стены, взял Катю за руку и мы пошли дальше.

 — Куда идем? — спросила она.

 — Сначала позавтракаем чем-нибудь горячим, здесь есть круглосуточная кафешка. Потом зайдем в аптеку, а потом — ко мне домой, отоспимся.

 — А зачем в аптеку?

 — Накупим презервативов. У меня появилось желание тебя затрахать до немоты!

Катька расхохоталась...

 — Натерпелся? А знаешь, какое желание у меня? Уложить тебя на дно ванной и описать с головы до ног! Забрызгать!

 — Договорились!

Мы долго сидели в кафе, наслаждаясь горячим супом, горячей яичницей, обжигающим кофе да еще и прекраснейшим яблочным компотом, которого выпили, кажется, стакана по три. Из кафе мы шли мимо того места, где мы оставили наш кулек, но вдруг нам преградил дорогу милиционер...

 — Ребята, обойдите, пожалуйста по другой стороне улицы!

Наш кулек по-прежнему стоял у стенки, но был огорожен полосатой пластиковой лентой, а вокруг стояли несколько милиционеров! Мы с Катькой, чтобы не расхохотаться, отвернулись друг от друга.

 — Представляешь их лица, когда они обнаружат, что там?

 — Мы сегодня такое лицо уже видели. У того мужика, что у лифта!

Мы с Катюшкой теснее обнялись и пошли к остановке автобуса.

Вместо эпилога.

Надо сказать, что мы с Катюшей в тот день полностью выполнили все намеченное. Первым делом мы забрались в ванну и Катенька уложила меня на дно и долго на меня писала. Ответить я ей не мог — не протекало! Затем мы долго мылись — мылом, шампунями, пенками, каждый себя и друг друга. Потом чисто выбрились — я вверху, она — внизу. Три дня мы вообще не выходили из квартиры — я только один раз сбегал за едой и презервативами, мы трахались, ели и спали. На четвертый день мы съездили за Катюшиными вещами, еще кое-чего прикупили — пригодились полученные отпускные. Словом, через две недели, когда мы вышли на работу, вид у нас был такой, как будто весь отпуск мы занимались активным отдыхом.

На работе меня встретили как ни в чем не бывало. Но Ириша быстро все поняла и уже не пыталась остаться со мной после работы. Она скоро уволилась, я ее недавно встретил на улице, у нее личная жизнь устроилась и она всем довольна.

Мы с Катюшей вскоре поженились, нашей Дашке теперь уже четыре годика. У нее мамины серые глазки, и когда я прихожу с работы, она с радостным криком прыгает на меня, обхватывает меня ручками и ножками, а я прижимаю ее к себе и тихо млею от счастья. Я все больше люблю мою Катюшу, и меня совсем не тянет на сторону. Она в свою очередь за эти годы ни разу не подала повода для ревности, хотя меня заставить ревновать достаточно легко. В сексуальном плане нам с ней легко и просто, мы можем делать что угодно, лишь бы от этого было радостно. Дашка переняла Катькину аккуратность, и я всегда теряюсь и не знаю, что ей ответить, когда она смотрит на меня мамиными серыми глазками и говорит с мамиными интонациями...

 — Ну когда же это мы уберем у себя на столе!

Только вот... Ну не верю я в то, что нас свел случай! Я думаю, что случайность — это событие, причины которого мы не знаем. И каждый Новый год, когда по телевизору показывают «Иронию судьбы», мы с моей Катюшей обнимаемся и думаем об одном и том же.