Аленький цветочек
Страница: 2 из 3
Но ты ж меня не наебал
И цветочек мне достал». —
«Ладно, Настя, не звезди.
Ты в гостиной прибери,
Попиздим в другой мы раз.
Кореш мой придёт сейчас.
Застели-ка нам поляну,
Притащи марихуану.
Будет долгая беседа,
Так что торопись с обедом».
Настя сразу поняла —
Тут нечистые дела.
Незаметно микрофон
Она всунула под стол,
В комнату свою влетела
И наушники надела.
Было слышно каждый звук:
Звон бокалов, ложек стук.
И когда купец нажрался,
То базар у них начался.
И услышала она
Всю рассказку пахана.
Батя пьяный спать свалился,
Под себя чуть помочился.
Настя в комнату вошла,
Хвать колечко! И ушла.
Прошептала про себя:
«Я хочу, урод, тебя!
И пускай такой ты страшный,
Но, наверно, ёбарь... Страстный!»
АРИЯ НАСТЕНЬКИ «В ЖОПУ ПУСТЬ ЕБЁТ»
Батин я сейчас
Слышала рассказ.
Чудище хочу,
Это просто класс!
Я к нему приду,
Ноги разведу,
И пускай вонзит
Мне свой хуй в пизду!
Хуй в пизду!
Хуй в пизду!
Мне свой хуй в пизду...
Раз меня он звал,
То не просто так,
Ведь, наверно, он
Трахаться мастак.
В жопу пусть ебет,
Ну, а после — в рот.
Я его хочу
И кольцо кручу!
Хуй в рот...
Хуй в рот...
В жопу пусть ебет!
А чудовищу в ту ночь
Ни хуя, блядь, не спалось.
Он крутился так и сяк,
Но уснуть не мог никак.
Встал и «Кэмел» закурил,
Крепкий кофе заварил.
«Всё равно ведь не уснуть.
Может, водки ебануть?
Нет, нельзя. Придёт Настюха
И заедет сразу в ухо,
Скажет: «Ёбаный ишак!
Ты нажрался как мудак».
И ебаться мне не даст,
Лучше вылью в унитаз.
Вдруг тот гад купец
Наебёт? Тогда пиздец,
Мне Настюху не видать
И, конечно, не ебать.
Я мудиле угрожал,
Что угроблю всех, сказал.
Но его я брал на понт.
Может, понял это он».
Мысли скверные уже заебали.
На душе было очень хреновато,
Даже хуже! Хуевато!
Он пошёл гулять по саду,
Ведь заняться чем-то надо.
Дёрнул косячок, другой.
Сняло ломки, как рукой.
Все сомненья растворились,
Мысли глупые забылись.
Он поверил, наконец,
Что не наебёт купец.
И, мечтая о пизде,
Он гулял по темноте.
Вдруг услышал стук шагов,
Цокот женских каблуков.
И страшидло испугался.
Чуть со страху не усрался.
Понял сразу — это Настя
И раскрыл в улыбке пасть он.
АРИЯ ОПИЗДОВАТОГО ЧУДИЩА
Ты ко мне в тишине
Постучалась в двери.
Охуел я вполне,
Верю и не верю.
Может быть, галюны
Или мне все снится,
Только нет, это ты,
Милая девица!
ТАНЦУЮТ ВСЕ!
Ты как вор заломишься в дверь,
Все мне ясно стало теперь,
Ты так сильно хочешь, пиздец,
На большой корявый конец.
У тебя такая пизда,
Что мой хуй войдет без труда,
Но надеть придется гондон,
Я боюсь сифона!
Я смотрю на тебя,
Хуй в ширинке бьется,
Не сдержу я себя,
Щас конча польется!
Но боюсь показать
Я свою заточку,
Станешь ты убегать,
И сорвется ночка!
Ты как вор заломишься в дверь,
Все мне ясно стало теперь,
Ты так сильно хочешь, пиздец,
На большой корявый конец.
У тебя такая пизда,
Что мой хуй войдет без труда,
Но надеть придется гондон,
Я боюсь сифона!
А купец, проснувшись утром,
Отрыгнул и пёрнул круто.
Почесал своё яйцо,
Глядь на руку: «Где кольцо?
Ведь его я не снимал.
Неужели проебал?»
Тут две дочки прискакали.
«Вы, это, колечко не видали?» —
«Нет, папаня, хуй нам в ухо.
Может быть, взяла Настюха?
Её тоже нигде нет.
Может, спёрла и — привет!»
Тут купец всё понял сразу.
И, ругнувшись два-три раза,
Он в ментуру побежал
И про всё там настучал.
Ну, а участковый мент
Был ему пиздатый кент.
«Разберёмся, — он сказал
И дубинкой замахал, —
Мы найдём тот хуев остров,
Хотя всё это непросто».
До купца дошёл намёк.
Он сказал ему: «Колёк,
Я пиздато заплачу,
Я вас всех озолочу.
Только побыстрей найдите
И Настюху мне верните».
И ментовские войска
Понеслись искать врага.
Танки, пушки и пехота,
Крокодилы, бегемоты.
Всё! Чудовищу пиздец,
Не сносить ему конец.
Участковый разрывался,
Громко матами ругался,
Потому что он там был
Охуенный командир.
АРИЯ ХРАБРОГО МЕНТА
А я мужик — пиздец,
Чудовищу конец.
Я самый храбрый в мире мусоришко.
Найдем мы островок
И превратим его
В вонючую, протухшую отрыжку.
Купец озолотит,
Ведь сам же говорит,
С лихвою он расплатится за Настю.
А чудищу кранты,
Дадим ему пизды,
Чтоб рот не разевал на эту фрастю.
А чудищу кранты,
Дадим ему пизды,
Чтоб рот не разевал на эту фрастю.
Я самый храбрый мент,
И завалю в момент
Я этого вонючего урода.
Здоровый очень я,
Шварценеггер, то хуйня,
А я, в натуре, родом из народа.
Здоровый очень я,
Шварценеггер, то хуйня,
А я, в натуре, родом из народа.
Настя в двери колотила:
«Открывай скорей, мудила!
Не скрывайся от меня.
Я пришла, и я — твоя».
И предстал он перед нею,
То краснея, то бледнея.
Настя сразу испугалась,
Задрожала, обосралась,
Но попозже, страх уняв,
С криком: «Выеби меня!»
Бросилась ему на шею
И заохала, балдея.
Ей чудовище всадил,
Про гондон совсем забыл,
А когда он вспомнил, блядь,
Поздно было надевать.
Долго трахались они,
Пролетали ночи, дни.
Наконец, они устали
И ебаться перестали.
Им хотелось отдохнуть,
Ёбнуть водки да курнуть.
Настя говорит ему:
«Я тут чё-то не пойму.
Ведь тебя я целовала,
Только не расколдовала».
Отвечает ей страшила:
«А, не тут-то оно было!
Чтоб меня расколдовать,
Тебе надо отсосать».
Настя вмиг припала к хую,
Громко чавкая, смакуя.
А чудовище балдел,
Выл от счастья и пердел.
АРИЯ СОСУЩЕЙ НАСТЕНЬКИ
Он такой огромный,
Длинный и нескромный,
Твердый, волосатый,
Хер корявый твой.
Ща к нему я просто
Припаду с засосом,
И тогда ты станешь, станешь ты другой.
В две ладошки
Яйца положь ты,
Мне их ты поднеси,
А потом скажи ненарочно:
«Ну-ка скорей соси!»
И только я, только я буду раком,
Я буду раком стоять до утра,
И только я, только я буду раком,
Сосать корягу твою дотемна.
«И только ты, только ты будешь раком
Ты будешь раком сосать до утра,
А только я, только я буду рядом
Совать корягу тебе дотемна».
Он такой мохнатый,
Толстый, волосатый,
Теплый и пушистый,
Но зато весь мой.
И хуйня, что в гланды
Волосня залазит,
Главное, что скоро станешь ты другой.
Я в ладошках
Буду немножко
Яйца твои ласкать.
И губешками осторожно
Писю твою смакать.
И только я, только я буду раком,
Я буду раком стоять до утра,
И только я, только я буду раком,
Сосать корягу твою дотемна.
«И только ты, только ты будешь раком
Ты будешь раком сосать до утра,
А только я, только я буду рядом
Совать ... Читать дальше →